Вкус бабьего лета. Рассказы о современницах - Ирина Бйорно

Вкус бабьего лета

Рассказы о современницах

Ирина Бйорно

Эта книга посвящается всем женщинам мира

Корректор Людмила Лысяк

Фотограф Ирина Бйорно

Иллюстратор Ирина Бйорно

© Ирина Бйорно, 2023

© Ирина Бйорно, фотографии, 2023

© Ирина Бйорно, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-4474-1047-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Богиня

Богиня

Рассказ написан в честь моей подруги Пии Сёренсен, которую вы можете увидеть на поздних картинах Сальвадора дали как Венеру

Пия родилась такой красивой, что уже с детства ей все твердили – ты будешь богиней! Её белоснежная кожа, всегда смеющиеся полненькие губы, маленький аккуратный носик, ямочки на кругленьких щёчках и вся её пропорционально-изящная фигурка вызывали у всех людей – знакомых и незнакомых, одну и ту же реакцию – они улыбались, глядя на улыбающуюся малютку с белыми локонами естественно вьющихся густых волос и круглыми глазами-незабудками, и, останавливаясь, восклицали с восхищением – маленькая богиня! И Пия привыкла с детства – к восхищению, обожанию, влюбленности в неё.

В школе ей было нелегко отбиваться от ухаживаний мальчишек, всегда старавшихся пройти и задеть её тело – как бы невзначай, но испытывающих внутреннее восхищение перед этой совершенной девичьей красотой, открытой для всех. Подруги ей тайно и открыто завидовали, так как рядом с ней все казались блёклыми и некрасивыми. А ей это восхищение кружило голову и даже мешало ей познанию мира, так как она не могла понять, интересна ли миру она как Пия или как маленькая богиня.

В 16 лет она участвовала по настоянию мамы в конкурсе красоты и выиграла его без всяких усилий – все члены жюри были под гипнозом её красоты и совершенства, хотя она не прилагала ни малейшего усилия быть красивой – не красилась, не тренировалась и не старалась модно одеваться, но любая одежда сидела на её совершенном теле безупречно и элегантно, а лицо светилось приветливостью и счастьем.

Ей исполнилось уже 17, и её фотографию напечатали многие женские журналы и газеты – как победительницу конкурса красоты, хотя во всей этой шумихе она не чувствовала ни малейшей своей заслуги – просто такой она родилась у мамы с папой. Её сестра хотя и была на неё похожа, но в ней не было того совершенства и отточенности форм, которая была у Пии. Ей досталось – по странной лотерее жизни – быть красивой, и она от этого не страдала. Единственный вопрос, который её занимал – кто же этот совершенный партнёр, божество, совершенство, который составит с ней, Пией, пару в жизни. Как его найти и где? Все молодые люди, которых она знала, боялись к ней подойти – так сильна была её красота, поэтому она была девственницей в своей не нарушаемой ничем и никем красоте. Подружки вокруг неё влюблялись, проводили эксперименты в постели с мальчиками, но Пия оставалась богиней и недотрогой.

После окончания школы она решила провести лето в Париже. Денег у неё хватило только на билет, но Пия верила в судьбу и была готова к приключениям. Она прилетела в Шарль-де-Голль аэропорт, и уже в самолёте вертлявый француз, сидевший рядом с ней, не мог устоять перед красотой Пии и попросил у неё адрес, на что она ответила, что не знает, где будет жить в Париже. Незнакомец-француз тут же предложил ей помощь, на что она вежливо отказалась. Она была уверена, что её ждёт судьба богини. Уверена уже с детства, и она не променяет эту судьбу ни на что!

Она села в такси у здания аэропорта, и водитель, засмотревшись на неё, наконец, спросил, куда везти, а Пия, подумав одну минуту, уверенно сказала:

– В самое знаменитое кафе Парижа!

– На Монмартр? – спросил неуверенно шофер.

– Конечно! – улыбнулась ему Пия так, что тот смутился.

Через полчаса машина остановилась на Монмартре, около знаменитого кафе, где собирались художники, поэты, танцовщики и другие представители неработающей, в обычном смысле, культурной элиты. Все эти знаменитости, живущие и творящие в Париже, собирались в этом небольшом кафе после обеда, ближе к вечеру, и сейчас, в середине дня, кафе было пустым.

Пия села за столик в центре зала. К ней подбежал официант, любуясь красотой этой не-француженки, и спросил, что ей принести.

– Кафе-о-ле – кофе с молоком, – попросила Пия. Её французский был школьный, но она говорила без сомнения и улыбаясь. Официант кивнул и про себя подумал – какая красотка! Через минуту кофейная машина зафурчала, и запах свежего кофе заполнил небольшой зал. Пия вспомнила, что ничего ещё не ела с утра, и при одной мысли о еде живот её ответил жалобным урчанием. Она чуть покраснела. Эти естественные звуки тела всегда смущали её, так как нарушали картину её перфектности богини.

На столе появилась вместительная чашка горячего кофе с молоком, и она попросила официанта принести ей «гато», помм-дё-тарт – пирог с яблоками – она его обожала. Ей принесли кусок яблочного торта со сметаной. Она заёрзала на стуле от удовольствия – как маленький ребёнок, и вдруг её пронзила мысль – а хватит ли её скудных денег, чтобы оплатить кофе с пирогом? Он открыла сумочку, достала кошелёк и пересчитала свои деньги: в кошельке было десять франков и сто крон.

– Наверное, хватит, – подумала она, по-детски улыбаясь.

Кофе был замечательный, пирог – вкусный, и она, утолив голод, стала рассматривать кафе, где уже несколько столиков были заняты пришедшими посетителями.

Она увидела, что за соседним столиком сидел грузный мужчина с блокнотом в руках и что-то там рисовал. Он иногда вскидывал взгляд на Пию, а потом быстро-быстро чертил в своём блокноте. Перед ним стояла чашка кофе и рюмка с чем-то ядовито-зеленого цвета.

– Абсент! – подумала Пия.

Она читала в книгах об этом полуядовитом напитке, который любила употреблять культурная элита Парижа. Человек оторвал взгляд от своего блокнота и посмотрел на Пию, улыбнувшись. Она смутилась от такого наглого рассматривания, но скрыла свои чувства, опустив глаза в чашку с остатками вкусного кофе, так быстро закончившегося.

Тут дверь в кафе открылась, и на пороге показался ещё более странный персонаж – почти гротескный, небольшого роста, сухопарый мужчина с горизонтально торчащими, как проволока, черными, насмоленными усами и огромными, выпуклыми, как линзы, пронзительными чёрными, казалось, горящими глазами. Он не вошёл, а, казалось, влетел в зал кафе, где его, видно, ждал друг, тот грузный господин, рисовавший что-то в блокноте, но новопришедший не пошёл к нему, а вместо этого подбежал к столу, где сидела Пия, неожиданно и театрально встал на одно колено, притянул правую руку Пии к себе и поцеловал её. Раздался его немного резкий голос с акцентом:

– Моя Венера! Я предлагаю тебе место на моих холстах и в моей мастерской! Я сражён твоей красотой, которая достойна, чтобы её увидели миллионы! Я предлагаю тебе мою руку с кистью самого Дали! Ты согласна?

Пия не поняла половину из того, что ей говорил этот экстравагантный человек, все ещё державший её руку около своей груди и не сводивший с неё своих горящих, сумасшедших глаз. За соседними столиками шептали и смеялись, глядя на эту сцену.

Она не знала этого имени – Дали, – но кто-то ей шептал внутри: «Да! Соглашайся! Решается твоя судьба», – и она просто сказала:

– Ви, месье.

Тот встал с колен, поднял Пию со стула и поцеловал в каждую ямочку на щеках.

– Пойдём! Время – дорого! Я вижу в тебе мою Венеру!

И он увлек Пию за собой. Багажа у неё не было, кроме небольшой сумки через плечо, и уже через четверть часа Пия сидела в просторной светлой мастерской испанского мастера Сальвадора Дали, о котором говорил весь Париж. Ему было в то время уже больше семидесяти, но его горизонтальные усы были черны, а глаза – полны непотухающего огня – огня творчества, сжигающего самого художника и его окружение.