Ее сердце забилось сильнее, когда он спустил трусы, поймал их пальцами ноги и бросил в нее так, что они приземлились ей на голову.
– Ну, по крайней мере, так темнее, – засмеялась она. Он всегда умел ее рассмешить. Когда она возвращалась с работы, усталая и злая, он с сочувствием выслушивал ее жалобы. Они очень редко ругались, а если и ссорились, то по пустякам, над которыми потом вместе смеялись, например, по поводу того, кто оставил свет на террасе гореть целый день или кто забыл вечером включить сигнализацию.
Джерри закончил свой сеанс стриптиза и прыгнул в постель. Он удобно устроился рядом с ней, сунув свои ледяные ступни ей под ноги, чтобы согреться.
– А-а-а-а! Джерри, у тебя вместо ног ледышки!
Холли знала, что означала эта поза, – что он не сдвинется ни на дюйм.
– Джерри! – В голосе Холли звучала угроза.
– Холли, – передразнил он.
– Ты ничего не забыл?
– Нет, по-моему, нет, – ответил он.
– А свет?
– Ах, да, свет, – сказал он сонным голосом и изобразил громкий храп.
– Джерри!
– Насколько я помню, вчера ночью мне уже пришлось вылезать из-под одеяла и выключать свет.
– Но ты же секунду назад стоял рядом с выключателем!
– Да-да… – сонно повторил он. – Всего секунду назад.
Холли вздохнула. Ей ужасно не хотелось вылезать из уютной теплой постели, шлепать по холодному полу, а потом, спотыкаясь в темноте, пробираться обратно к кровати.
– Не могу же я все время все делать сам. Понимаешь, Хол? Когда-нибудь меня не станет, и как ты будешь тогда?
– Заставлю выключать свет своего нового мужа, – сердито буркнула Холли, выбираясь из-под его холодных ног.
– Ах вот как?!
– Или сама буду не забывать выключить свет, пока не легла.
– Вот уж чему не бывать, тому не бывать, – фыркнул Джерри. – Ну ладно. Накануне кончины я прилеплю на выключатель записку. Тогда ты, моя хорошая, может, еще и вспомнишь.
– Какая забота! Но лучше просто завещай мне все свои деньги.
– И еще одну записку на обогреватель, – продолжил он.
– Ха-ха.
– И на пакет с молоком.
– Очень смешно, Джерри!
– Да, чуть не забыл – еще на окна, чтобы ты по утрам не открывала их при включенной сигнализации.
– Слушай, может, тебе просто составить для меня список всего, что я должна делать? И приложи его к завещанию! Раз уж ты так уверен, что без тебя я прожить не в состоянии?
– Неплохая идея, – рассмеялся он.
– Прекрасно, я сама выключу этот чертов свет.
Недовольная Холли вылезла из кровати, ступила на ледяной пол, скорчив гримасу, и выключила свет. Затем она вытянула руки перед собой и как слепая начала медленно продвигаться к кровати.
– Эй, Холли! Ты что, заблудилась? Ау! Здесь есть кто-нибудь? – кричал Джерри из темноты.
– Есть, есть! О-о-ой-ой-ой! – взвизгнула она, ударившись ногой о ножку кровати. – Черт, черт, черт, черт, блин, черт, дерьмо!
Джерри подавил рвущийся наружу смех и спрятал голову под одеяло.
– Второй пункт в моем списке: опасайся ножек кровати… – прогудел он оттуда.
– Джерри, заткнись! И перестань говорить о смерти, – огрызнулась Холли, массируя свой бедный палец.
– Хочешь, я его поцелую? – спросил он.
– Ничего, все нормально, – скорбно отозвалась Холли. – Сейчас просто суну ноги под одеяло, чтобы согреться…
– А-а-а-а-а! Боже, они как ледышки!
И это ее снова рассмешило.
Так и родилась эта самая шутка про список. Этой дурацкой идеей они поделились со своими лучшими друзьями – Шэрон и Джоном Маккарти.
Именно Джон, когда им было по четырнадцать, подошел в школьном коридоре к Холли и произнес классическую фразу: «Один мой друг хочет с тобой гулять». Потратив несколько дней на горячие обсуждения с подругами, Холли в конце концов уступила.
– Да соглашайся ты, Холли, – убеждала ее Шэрон. – Он такой красавчик! По крайней мере, не такой прыщавый, как Джон.
Как Холли теперь завидовала своей подруге! Шэрон и Джон поженились в тот же год, что и Холли с Джерри. Холли исполнилось двадцать три, и она считалась в их компании малявкой – остальным стукнуло по двадцать четыре. Кое-кто говорил, что ей рано выходить замуж, – в таком возрасте надо путешествовать и вообще получать от жизни удовольствие. Ну и что? Джерри и Холли просто стали путешествовать вместе. Так было намного лучше, потому что, стоило им расстаться, Холли чувствовала себя так, словно ее тело лишилось какого-то жизненно важного органа.
День, когда они поженились, не стал лучшим днем ее жизни. Как большинство девчонок, она мечтала о сказочной свадьбе: платье как у принцессы и солнечная погода, романтическое место, а рядом – все те, кого она любит. Она ждала праздничного вечера и предвкушала, как будет танцевать с друзьями, как все будут ею восхищаться и она в полной мере ощутит свою исключительность. Реальность оказалась совсем другой.
Она проснулась в родительском доме от громких криков отца («Куда запропастился мой галстук?!») и матери («У меня на голове полный бардак»), заглушаемых воплем: «Черт, я похожа на бегемотиху! Не собираюсь идти на эту чертову свадьбу в таком виде! Да я от стыда сгорю! Мам, посмотри на меня! Пусть Холли ищет себе другую подружку невесты, потому что я никуда не иду! Эй, Джек, отдай этот чертов фен, я еще не закончила!» Это незабываемое выступление принадлежало младшей сестре Холли Киаре, которая регулярно устраивала истерики и отказывалась выходить из дома под тем предлогом, что ей нечего надеть, хотя ее шкаф ломился от тряпок. Теперь она живет где-то в Австралии, и единственным средством связи с ней стала электронная почта, по которой родственники раз в несколько недель получают от нее письмо. Родители Холли потратили оставшуюся часть утра на то, чтобы убедить Киару, что она самая красивая девушка на свете. А Холли в это время в ужасном настроении одевалась у себя в комнате. Киара в конце концов все-таки согласилась выйти из дома, но лишь после того, как отец, вообще-то человек очень спокойный, заорал на нее так, что все вокруг рот разинули от изумления. «Киара, – кричал он, – эта чертова свадьба Холли, а НЕ ТВОЯ! И ты, черт возьми, поедешь с нами и будешь радоваться за сестру, а когда Холли спустится вниз, ты скажешь ей, что она прекрасно выглядит, и чтоб я больше звука от тебя не слышал весь день!»
Поэтому, когда Холли спустилась вниз, все заохали и заахали, а Киара посмотрела на нее сквозь слезы, как ребенок, которого только что отшлепали, и дрожащими губами проговорила: «Ты выглядишь прекрасно, Холли». Всемером они втиснулись в лимузин – Холли, родители, три брата и Киара – и всю дорогу до церкви сидели в испуганном молчании.
Теперь воспоминания о том дне сливались для нее в одно расплывчатое пятно. Ей почти не дали перемолвиться с Джерри – их тянули в разные стороны, чтобы познакомить с двоюродной бабушкой Бетти, которая жила черт знает где и которую Холли до того ни разу в жизни не видела, или двоюродным дедушкой Тоби, который прибыл из Америки и о существовании которого прежде никто даже не упоминал, но который теперь вдруг сделался очень важным членом семьи.
Никто не предупредил ее, что этот день окажется таким утомительным. К концу вечера челюсть у Холли разболелась от улыбок для фотографий, а ноги от беготни на этих идиотских каблуках просто отваливались. Ей ужасно хотелось присоединиться к большому столу, за которым собрались ее друзья, весь вечер радостно хохотавшие и, судя по всему, прекрасно проводившие время. Хорошо некоторым, думала Холли. Но, как только Холли вошла вместе с Джерри в номер для новобрачных, все ее беспокойство растаяло без следа и весь смысл этого дня стал ей совершенно ясен.
Слезы покатились по лицу Холли, и она поняла, что опять бредит наяву. Она неподвижно сидела на диване, а телефонная трубка все еще лежала рядом. В эти дни время как будто текло мимо нее, и она понятия не имела, который сейчас час или даже день недели. Ей казалось, что она живет вне собственного тела, не чувствуя ничего, кроме боли в сердце, в костях, в голове. Она ужасно устала… У нее заурчало в животе, и она попыталась вспомнить, когда ела в последний раз. Вроде бы вчера?