Мужчина, как видно, тоже узнал своего былого спасителя. Просияв улыбкой, он удивленно всплеснул руками:
– Лев Иванович! Здравствуйте! Вот уж не чаял увидеть вас в нашем доме! Сколько зим, сколько лет!
– Добрый вечер, Михаил Валентинович, – с ноткой приятельского расположения поздоровался Гуров. – Да, давненько не виделись… Но мы здесь оказались не по самому радостному поводу. Приказал долго жить ваш сосед по дому Зубильский. Вот нас со Станиславом Васильевичем и подпрягли расследовать его кончину, чтобы установить – сам преставился Платон Модестович или ему, так сказать, кто-то помог.
Похоже, эта новость Рюмашевича очень удивила.
– Ну и ну! – произнес он с недоумением. – Странный случай! Мне так думалось, этот дедуля кого угодно переживет. Все время такой шустренький, бодренький бегал… И – на тебе!..
– А вы не припомните, когда видели его последний раз? – почуяв, что этот разговор может дать хоть какую-то точку опоры, поспешил спросить Крячко.
– Да сегодня… То есть теперь уже вчера утром и видел… – Мужчина озабоченно наморщил лоб. – В восьмом часу на работу уходил, он тоже спускался на лифте. Я с ним поздоровался, он в ответ что-то буркнул – то ли «отстань», то ли тоже поздоровался. Мы вышли на улицу и направились каждый в свою сторону. Я – на машине к себе на работу, а он пешком куда-то в сторону Молотиловской. Там, как вы, наверное, знаете, большой антикварный магазин, он туда частенько бегал. Хотя вообще-то посещал не все антикварные магазины Москвы. Он всегда так: или где-то в антикварном, или с гулящими девками на своем «ранчо». Ох, и падок был на женщин!
– Михаил Валентинович, а вы не в курсе, в каких краях находится это самое «ранчо»? – поинтересовался Гуров. – Не в округе ли поселка Тютянино?
– Вот этого я не знаю… – огорченно пожал плечами Рюмашевич. – Мне и название-то такое незнакомо – Тютянино…
– Жаль, очень жаль! – почесал кончик уха Стас.
– М-м-м… Знаете, я кое-что припомнил… Думаю, это вам может показаться интересным.
По его словам, не так давно он проезжал по улице Молотиловской и совершенно случайно увидел Зубильского. Тот стоял напротив входа в антикварный магазин, который вроде бы называется «Тиара-голд». Был он не один, а с каким-то мужчиной неопределенной наружности. Они о чем-то спорили и, как это можно было понять, достаточно жестко. Судя по всему, незнакомец что-то требовал у Зубильского, а тот категорично ему в этом отказывал. Лица того человека Рюмашевич толком не разглядел, но ему подумалось, что собеседнику Зубильского что-то около сорока пяти – не более, роста он выше среднего, в плечах крепкий, и потому больше напоминал не знатока антиквариата, а бывшего опера или военного.
…Утром, сидя в кабинете генерала Орлова, приятели докладывали о вчерашних изысканиях на улице Пармской. Слушая своих приятелей-подчиненных, Петр Орлов задумчиво крутил в руках авторучку и хмурил лоб. Минут за десять до появления Льва и Станислава ему звонили из министерства. Замминистра пожелал услышать последнюю информацию о расследовании смерти персонального пенсионера федерального значения Зубильского. Припомнив все то, что еще поздним вечером телеграфным стилем ему передал Лев, Орлов, несколько развернув сжатые формулировки, изложил общую картину происшедшего и первичные наметки версий.
– То есть у ваших сотрудников есть реальные подозрения в том, что смерть Зубильского – следствие чьего-то преступного умысла? – уточнил его собеседник.
Едва не скрежеща зубами от раздражения, Петр тем не менее «марку держал», говорил ровным, официальным слогом:
– Да, несмотря на то что внешне кончина данного человека выглядит как естественный жизненный финал, предположительно от остановки сердца, оперативные сотрудники Гуров и Крячко считают, что, возможно, не обошлось без вмешательства со стороны. Сегодня судмедэксперты более тщательно проведут все необходимые исследования, и тогда можно будет сделать более конкретные выводы и заключения.
Замминистра, дав несколько пространных «ценных указаний» по части того, как правильно вести расследование, в заключение добавил:
– Этот случай должен быть расследован тщательнейшим образом. Пусть Платон Зубильский и пенсионер, но он бывший руководитель федерального уровня. А это случай – особый, соответственно, требующий особого подхода. Надеюсь, вы это понимаете.
Заверив своего собеседника, что он, безусловно, все осознает, как надо, и к этому происшествию намерен отнестись предельно внимательно, Петр наконец-то смог положить трубку и вслух сказать то, что так вертелось на языке:
– Не учи ученого, японский городовой…
Обсуждая с операми планы на предстоящий день, Орлов на всякий случай осторожно уточнил еще раз:
– Мужики, у вас точно есть «чуйка», что этот Зубильский преставился не сам по себе? Хреново будет, если время на этого дедка мы потратим, а в итоге окажется, что никакого дела нет, что умер он исключительно естественным путем. А у меня уже сейчас два таких замороченных случая, что без вашего участия они запросто могут перейти в категорию «висяков». Я уж думал Стаса перебросить на этот фронт – Лева и сам управился бы, но, с учетом министерского ЦУ, какие тут могут быть рокировки?
– Солидарен! – Крячко вскинул вверх левый кулак, по-«ротфронтовски» развернув его сжатыми пальцами вперед. – Никаких рокировок! Кстати, Петро! А почему ты думаешь, что без нас эти самые замороченные дела никто не раскрутит? На нас что, свет клином сошелся? Больше молодым надо доверять. А иначе – как им расти?
– Вот это правильно! – Считая разговор законченным, Гуров поднялся с кресла. – К нам вопросов больше нет? Тогда – будь здоров!
– Покедова! – поднявшись следом, подмигнул Станислав и шутовски помахал рукой.
– Чуть появится какая-то новая информация – немедленно звоните! – хмуро напомнил Орлов, глядя вслед приятелям.
– Аб-затэлно! – ломая язык на восточный лад, бросил через плечо Крячко, закрывая за собой дверь.
Вернувшись к себе, приятели еще раз вкратце обговорили планы на предстоящий день. По обоюдному согласию было решено, что Стас берет служебную машину и отправляется в окрестности поселка Тютянино, где ищет загородную «фазенду» Зубильского, а Гуров едет в «Тиару», где беседует с персоналом и изучает записи камер видеонаблюдения за последние два-три месяца. Кроме того, он же берет информацию по ДТП с участием новопреставленного и разыскивает других фигурантов того происшествия.
Помимо всего прочего, опера решили загрузить ведущего сотрудника информотдела Жаворонкова работой по «прочесыванию» Интернета на предмет выявления всего того, что связано с именем Платона Зубильского – а вдруг вынырнет нечто дельное? Напоследок Стас взял на себя труд связаться с коллегами, в чьем ведении борьба с подпольным рынком интим-услуг. Этих было решено напрячь в плане того, чтобы были найдены «жрицы любви», обслуживавшие пенсионера Зубильского на его «фазенде».
Когда разговор был уже фактически закончен, Лев решил в дополнение всего, что уже было включено в план расследования, созвониться со своим старым информатором, «малинщиком» Константином Бородкиным по прозвищу Амбар. Он набрал номер экс-вора, ныне – пенсионера, хоть и не федерального значения, но и не из бедствующих (что не обошлось без вмешательства Гурова, который поднапряг собесовцев, чтобы те дали старику достаточно приемлемую пенсию – все же экономический эффект от изыскиваемой им оперативной информации существенно превышал затраты пенсионного фонда на его содержание). Услышав давно уже знакомое «Алле?», Лев спросил, может ли тот говорить.
– Дык, это, Левваныч, я ща своего Джека выгуливаю… Слушаю вас! – похохатывая, сообщил Бородкин. – Собаку, вот, себе завел хорошую, а то недавно один недоумок драться кидался – «крышу» от «марафета» сорвало… Ну, я и обзавелся помощником. С ним спокойнее.