Совершенно неожиданно я обнаружил среди этого пестрого собрания и свое изображение.
Глава десятая
Это был старый снимок времен обучения в колледже. Мне вспомнились те дни, как только я увидел фотографию. Мы с Элли сидели на одеяле в Национальном парке, только что сдав последние экзамены. Я готовился к летней стажировке в вашингтонском госпитале «Сайбли мемориал», переживая радости и мучения первой любви, Элли сказала, что тоже любит меня. На снимке мы обнимались и счастливо улыбались. Со стороны, наверное, казалось, что так будет продолжаться вечно.
И вот теперь я находился в доме Элли, испытывая странное чувство ответственности за нее, о чем и не помышлял днем раньше.
Посмотрев на фотографию еще несколько секунд, я вернулся к своим невеселым делам.
Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы найти на одной из полок трехсотстраничную рукопись, отпечатанную по старинке на пишущей машинке. Рукопись называлась «Смертельная ловушка», и ее первая страница открывалась чем-то вроде своеобразного эпиграфа: «Преступление как образ жизни и ведения бизнеса в Центральной Африке».
Среди листов я обнаружил ксерокопию авиабилета «Вашингтон — Лагос». Если верить этому документу, Элли вернулась из Нигерии лишь две недели назад. Я просмотрел раздел «Содержание» в конце рукописи и обратил внимание на главу «Насилие в африканском стиле» с подзаголовком: «Семейная резня».
Найдя в рукописи соответствующую страницу, прочитал: «В Нигерии и особенно в Судане процветают лидеры многочисленных наемных банд. У этих брутальных людей и руководимых ими вооруженных групп, часто состоящих из подростков и даже мальчиков десятилетнего возраста, чрезвычайно развита тяга к убийствам и беспредельной жестокости. Объектами их насильственных действий нередко становятся мирные обыватели и их близкие, ибо известия об уничтожении семей быстрее всего распространяются по округе и вызывают самый большой страх у соплеменников. Семьи обычно вырезают целиком, вплоть до младенцев, обязательно в их домах или хижинах, а иногда жертв даже варят в масле. Таков отличительный знак особенно жестоких главарей этих своеобразных наемных дружин».
Я решил взять незавершенный манускрипт с собой и снять с него копию. Мне захотелось прочитать все, что написала Элли.
Так что же стало причиной ее убийства — неужели эта книга?
Размышляя над этим, я довольно долго смотрел на трогательную фотографию, запечатлевшую Элли, ее мужа и троих красивых детей.
Теперь все они умерли.
Убиты у себя дома. Хорошо еще, что их не сварили в масле…
Потом я бросил еще один взгляд на снимок, где мы с Элли сидели на одеяле в Национальном парке. Молодые и влюбленные. По крайней мере исполненные нежных чувств, какими бы они ни были.
— Элли, я сделаю все, чтобы убийство твоей семьи не осталось безнаказанным. Твердо обещаю тебе это.
Выходя из дома, я думал о том, что же такое раскопала в Африке Элли.
И не поехал ли кто-нибудь вслед за ней в Америку.
Глава одиннадцатая
Все понимали, что случилась беда, но не могли дать ей точного определения, не знали, кто виноват и насколько ужасно происходящее. По крайней мере какое-то время.
Скрипнув тормозами, большой темно-зеленый фургон остановился перед невысокой вашингтонской мечетью, называвшейся Маджид аль-Шура. Перед мечетью на тротуаре толпились более полутора сотен мирных прихожан.
Несмотря на это, с той секунды, когда Геди Ахмед увидел выбиравшихся из фургона боевиков в серых куртках с капюшонами, черных масках и темных солнечных очках, он точно знал, что они явились по его душу.
Хотя это были всего лишь мальчишки, они звались «ребятами Тигра».
Стрелки выпустили первые пули поверх голов, сделав несколько предупредительных выстрелов.