Для такого случая я припасла нож. Надеюсь, что тебя найдут не дети. Это зрелище не для них. Пусть они просто знают, что их мамочка ушла и больше не вернется.
Бедные детишки — Энди, Тиа, Петра, Элизабет!
Если мне кого-нибудь жаль, то только их. Бедные, бедные сиротки, оставшиеся без своей мамочки. Что может быть печальнее?
Я знаю нечто такое, что… Но это моя тайна, и я не собираюсь ее раскрывать.
Глава 4
Будильник прозвонил в половине шестого утра, но Мэри Смит уже проснулась. Она давно лежала без сна, размышляя о многом, в том числе о костюме дикобраза, который надо сделать дочке Эшли для школьного спектакля. Из чего лучше изготовить иглы?
Время было уже много, но ей никак не удавалось остановить мысленное перечисление всех дел, которые она запланировала на сегодня.
Нужно купить арахисовое масло, детскую зубную пасту, сироп от аллергии и маленькую лампочку для ванной комнаты. В три часа у Брендана тренировка в футбольной секции, и в то же время — только за пятнадцать миль отсюда — у Эшли начнется танцевальный урок. Как бы все это не забыть. Да, у Адама вчера был насморк, но больничный ей уже никто не даст. Придется договариваться с девочками из второй смены.
И это еще самая спокойная часть дня. Через несколько минут она уже стояла у плиты, командуя направо и налево и стараясь управиться с обычным потоком утренних проблем.
— Брендан, помоги сестре завязать шнурки. Брендан, я кому сказала?
— Мам, у меня колются носки.
— Выверни их наизнанку.
— Мама, можно, я возьму в школу Клео? А, мамочка? Пожалуйста.
— Ладно, только сначала вытащи ее из сушилки. Брендан, сколько можно повторять?
Мэри ловко разложила по тарелкам хорошо прожаренную яичницу и добавила каждому по ломтику тоста.
— Завтрак!
Пока старшие дети уплетали за обе щеки, Мэри отвела Адама в спальню и одела в красный комбинезончик и тельняшку. Она нежно ворковала, усаживая его на высокий стульчик.
— Кто самый лучший морячок в мире? Кто мой храбрый карапуз? — спрашивала она, щекоча малыша под пухлым подбородком.
— Я твой храбрый карапуз, — с улыбкой заявил Брендан. — Это я, мама.
— Ты уже большой карапуз, — засмеялась Мэри. Она потрепала его по щеке и обняла за плечи. — И с каждым днем становишься больше.
— Это потому, что я много ем, — объяснил мальчик, насаживая на вилку последний кусок яичницы.
— Ты здорово готовишь, мама, — заметила Эшли.
— Спасибо, солнышко. А теперь быстро все в ванную комнату. Чистить зубы, умываться.
Пока она мыла посуду, Брендан и Эшли маршировали по коридору, распевая по дороге: «Чистить зубы, умываться. Мылить шею и лицо. Чистить зубы, умываться…»
Пока они находились в ванной, она успела убрать чистые тарелки, утереть нос Адаму, вытащить из холодильника приготовленные с вечера школьные завтраки и разложить их по рюкзакам.
— Я отнесу Адама в машину! — крикнула она. — Кто придет последним, будет жирным червяком.
Мэри не любила прибегать к подобным фокусам, но чего не сделаешь, чтобы заставить детишек поторопиться? Она слышала, как они возятся и хохочут в своих комнатах, стараясь первыми добраться до ее старого рыдвана. «Вот дурында, кто же теперь говорит „рыдван“? Никто, кроме „Мэри, Мэри“. Впрочем, „дурында“ сейчас тоже не говорят».
Пристегивая в машине Адама, она пыталась вспомнить, почему допоздна засиделась вчера вечером. Все последние дни — да и ночи тоже — превратились в сплошной поток готовок и кормежек, сопливых носов, уборок, автомобильной езды, покупок и опять езды.