Маркс. Инструкция по применению - Кралечкин Дмитрий

Даниэль Бенсаид

Маркс. Инструкция по применению

Шарб

(Рисунки)

Texte de Daniel Bensafd

Dessins par Charb.

[mode D'emploi].

Zoies.

Перевод: Дмитрий Кралечкин

Введение

Не читать, не перечитывать и не обсуждать Маркса всегда будет ошибкой… Эта вина, состоящая в теоретической, политической и философской безответственности, будет постоянно возрастать.

Жак Деррида [1]

Неслышный раскат грома – так философ Жерар Гранель написал о «Капитале». Неслышный, вероятно, для современников. С тех пор рокот этого грома с каждым годом усиливался, и сегодня он просто оглушает.

Ушли времена, когда крикливая пресса с триумфом заявляла о смерти Маркса. Невольно своими криками она выражала одновременно и облегчение, связанное с уходом Маркса, и страх того, что он вернется. Это возвращение, которого так опасались, в наши дни наделало много шума. Продажи немецкого издания «Капитала» утроились за год. В Японии его манга-версия стала бестселлером. Жак Аттали превозносит Маркса как «монумент», предлагая – несколько несвоевременно – черпать вдохновение в «важной роли пенсионных фондов и американских финансовых рынков». Сам Ален Минк охотно провозглашает себя «последним французским марксистом» (sic!), предусмотрительно уточняя, что «последний» он лишь в «некоторых отношениях». Наконец, журнал Times прославляет Маркса как «грандиозный небоскреб, возвышающийся над всеми остальными в сплошном тумане». И даже на Уолл-стрит прошли манифестации с криками «Маркс был прав».

Это подозрительное оживление оправдывает боязнь, как бы comeback, возвращение причисленного к сонму святых и возведенного в Пантеон Маркса не свелось к журналистскому опошлению, способному сделать совершенно безобидным того, кто желал «посеять драконов». То есть, в целом, Маркса без коммунизма и без революции, академически корректного Маркса. Дань уважения, сколь обильная, столь и запоздалая, приносится добродетели – но, в большинстве случаев, пороком. «Хотят ли они того, знают ли или нет, все люди на всей земле являются сегодня до некоторой степени наследниками Маркса»[2], – писал Жак Деррида в «Призраках Маркса». Фернан Бродель тоже говорил о том, в какой степени сам дух времени и его язык проникнуты идеями Маркса. В общем, в определенной степени эпоха «занимается марксизмом», сама о том не ведая.

Более того. В реальности современного мира капитализм совмещается со своим понятием. Он превращает в товар все – вещи, услуги, знания, живые организмы. Он доводит до предела приватизацию общего достояния человечества. Он развязывает конкуренцию всех против всех. В развитых странах 90 % трудоспособного населения сегодня – это наемные работники. Все это способствует представлению нынешнего кризиса в качестве невиданного кризиса того, что Мишель Уссон называет «чистым капитализмом». Так в полной мере подтверждается заявление Деррида, сказавшего, что «без Маркса нет будущего», – по крайней мере, без памяти об определенном Марксе и без его наследия. Поскольку его актуальность – это актуальность самого капитала, его «критики политической экономии», которая делает его великим первооткрывателем иных возможных миров.

Эта книга не претендует на определение истинной мысли какого-то подлинного и непознанного Маркса, скрытого за подделками и густым слоем привнесенных идей. Ее цель – всего лишь предложить один из возможных способов использования, показав, как его радикальная критика, противящаяся всякой правоверности, любому теоретическому начетничеству, всегда готовая к собственной самокритике, собственному преобразованию или преодолению, питается вопросами, оставшимися открытыми, и нерешенными противоречиями. Она представляет собой приглашение одновременно к открытию и к спору.

Будучи одновременно забавным введением в труды Маркса, памяткой, ящиком с инструментами, необходимыми для мышления и действия, она намерена поспособствовать – в канун великих потрясений и испытаний, которые неизвестно чем кончатся, – в деле заточки наших серпов и закалки наших молотов.

1. Как становятся бородачом – и коммунистом

В тот же год, когда Мэри Шелли подарила миру своего доктора Франкенштейна, в семье Марксов, проживавших в доме 665 на Брюкенштрассе в Трире (Рейнланд), увидел свет крепкий младенец. У Марксов многие дети умирали в самом юном возрасте. Старший брат умирает в тот самый год, когда родился маленький Карл. Четыре других брата и сестры преждевременно уходят из жизни из-за туберкулеза. У него остается только одна старшая сестра и две младших. Позже из шести детей Карла и его жены Женни выживут только трое – Женни, Лаура и Элеанора – но две последние покончат с собой.

У молодого Маркса, как у короля Лира, трагическая судьба мужчины, окруженного женщинами. И девочками.

Семья Марксов через мать наследовала роду голландских евреев, бывших «раввинами из века в век», – к тому же роду принадлежал преуспевающий дядюшка Филипс. Маркс-папа – скорее, человек Просвещения, воспитанный на Вольтере, Руссо и Лессинге. Чтобы обойти запрет прусских властей, не позволявший евреем становиться государственными чиновниками, Хиршель Маркс, адвокат апелляционного суда Трира, вынужден обратиться в католицизм[3], после чего его стали звать Генрихом Марксом.

С 1830 по 1835 г. в Рейнланде, сотрясаемом выступлениями за объединение Германии и за политические свободы, Карл учится (довольно средне) в трирской гимназии, временами проявляя себя в качестве версификатора, одаренного писательскими талантами. Осенью 1935 года, получив свой аттестат, он отправляется в Бонн, где намеревается записаться на юридический факультет. В сочинении того же года, представляющего собой размышления юноши при выборе профессии, он выражает стремление «действовать в интересах человечества», неуверенность, связанную с выбором карьеры, и понимание социальных условий этого выбора: «Но мы не всегда можем избрать ту профессию, к которой чувствуем призвание; наши отношения в обществе до известной степени уже начинают устанавливаться еще до того, как мы в состоянии оказать на них определяющее воздействие»[4].

Габитус – как же сложно от него освободиться!

Из блудного сына…

В Бонне Маркс, знатный выпивоха, посещает таверны и «Клуб поэтов». Его – человека необузданных страстей, заядлого спорщика, ведущего богемный образ жизни, – преследуют долги, он сражается на дуэли, несмотря на порицания отца, считавшего дуэль и философию вещами несовместимыми.

В 1836 году в возрасте 18 лет он уезжает из Бонна в Берлин. В ходе переписки отец обнаруживает у своего отпрыска «демоническую страсть». По письмам видно, как росло напряжение между ними. 10 ноября 1837 года Карл пишет: «Дорогой отец! Бывают в жизни моменты, которые являются как бы вехами, завершающими истекший период времени, но одновременно с определенностью указывают на новое направление жизни… Но поэзия могла и должна была быть только попутным занятием: я должен был изучать юриспруденцию и прежде всего почувствовал желание испытать свои силы в философии… При этих разнообразных занятиях немало было проведено в течение первого семестра бессонных ночей, немало было пережито битв… Завеса спала, моя святая святых была опустошена, необходимо было поместить туда новых богов… Оправившись, я сжег все стихи и наброски новелл».

Спустя месяц Маркс-отец отвечает: «Несобранность, беспорядочные блуждания по всем отраслям знания, смутные раздумья при свете коптилки, нечесаные волосы, одичание в шлафроке ученого взамен одичания за кружкой пива; угрюмое уединение вкупе с пренебрежением всеми приличиями и даже почтением к отцу… Ты доставил своим родителям много огорчений и мало или вовсе не доставил им радости». Сын-кутила тратит деньги на друзей, которые пользуются им. Отец оплакивает его расточительность: «Словно мы богачи…». Его возмущает беззаботность сына: «Но как может человек, чуть ли не каждую неделю или две изобретающий новые системы и вынужденный рвать прежние работы, на которые было затрачено много труда, – как может он, спрашиваю я, думать о мелочах?».