Старик Керби обронил его в моей комнате.
Восхитительное личико Ниты Принс не изменилось ни на йоту; на нем не было и намека на самодовольство, свойственное женщинам, уверенным в силе своих чар и не опасающимся конкуренток. Она протянула руку, чтобы взять конверт; и тут на ее столе зазвонил телефон.
— Алло. Управление наглядной пропаганды. Да?.. Нет, директор на совещании. Я его секретарь. Чем могу быть полезна?.. Ах, мистер Снейт! Доброе утро…
Нита Принс закатила глаза, всем своим видом показывая, как тот ей надоел, и, отстранив трубку от уха, стала копаться в сумочке в поисках сигарет. Найджел поднес ей прикурить. Трубка вовсю верещала и булькала.
— Послушайте, — сказала Нита, дождавшись первой же крохотной паузы, — сейчас мы работаем с вашим буклетом. Через две недели покажем вам верстку… — Телефон снова разразился серией потусторонних звуков. — Да, да, естественно, мы очень хорошо понимаем срочность вашей работы. Мы очень сожалеем, что вам приходится ждать, — медоточивым голосом продолжала Нита, — но у нас возникли проблемы с материалом по эмбарго — мы до сих пор не получили его от цензора… Что?.. Нет, военно-морского цензора. Вашего цензора, мистер Снейт… — Нита показала невидимому мистеру Снейту, который на мгновение умолк, язык. Атмосферные разряды в трубке возобновились. — Ну, это совсем другое дело. Вам нужно переговорить с начальником редакционного отдела. Найджел подался к двери.
— Некомпетентный дилетант? Ах, что вы, мистер Снейт! Может быть, вы переговорите с ним сейчас, он как раз тут, в комнате… Нет?.. Ну хорошо, только боюсь, у директора сегодня не будет времени. Сейчас посмотрим. — Не заглядывая в расписание, Нита отбарабанила список встреч и совещаний, на которых должен был присутствовать директор. — А завтра… о, вы не сможете завтра? Ну что же, в таком случае вам ничего не остается, кроме как положиться на нас. Мы выдержим названные сроки… Да, получается чудесно. Оптовики уже заказали более семисот тысяч экземпляров, материал переводится на шесть… нет, на восемь иностранных языков, насколько я знаю… Да, буду держать вас в курсе. Всего хорошего, мистер Снейт.
— Не человек, а счетная машина, — сказал Найджел. Затем, почувствовав, что слегка перебрал, продолжил: — Не могу понять, как вы помните все эти цифры.
— О, я ничего не забываю. Такая уродилась.
— Чего это он кипятится?
— А, по поводу нового заказа из тихоокеанской серии. Глупый старый индюк. Этих чиновников по связям с общественностью нужно просто убивать. А Снейта — в первую очередь. Когда он говорит по телефону, у меня в ухе свербит. А если уж собственной персоной заявится, то совсем пропало дело…
— Будь я морячком на Тихом океане, — мечтательно протянул Найджел, — я бы хотел получать не буклеты с изображениями бамбуковых хижин и затасканными байками про историю Меланезии да про то, что туземцев обижать нельзя, а большие цветные фотографии шикарных девочек, чтобы можно было их повесить над койкой. И девочки должны быть все похожи на вас…
— Тогда вам стоит поговорить с Джимми и предложить ему изменить издательскую политику, — ответила, улыбнувшись уголками рта, Нита. — Вы уйдете наконец? Вам что, делать нечего? Но сначала отдайте письмо.
Найджел кинул письмо ей на стол. В дверях он обернулся. Нита сидела, уставившись на письмо, лежавшее там, куда он его бросил, и в ее взгляде застыл ужас, словно она увидела на своем столе ядовитого тропического паука. Видно было, что она боится притронуться к нему. Она сидела, судорожно сцепив пальцы на коленях.
— Оно не кусается, — проговорил с порога Найджел.