Поэтому, даже швейные иголки народ переломал, а что батюшка‑царь своей директивой сказать хотел, никто так и не понял. А со временем вообще стали пересказывать царский указ как некую потешную сказку. В таком виде она до нас и докатилась.
Зато царевна из другого царства полюбила Ивана за его просветленную душу. Они поженились. Он просветлял ее весь медовый месяц! Даже дал в первую брачную ночь подержать меч‑кладенец. После чего стали они жить‑поживать, добра наживать! То есть делать добрые дела, а не тырить векселя с ваучерами. Поскольку жизнь свою сверяли не по Карнеги, а по Бабе Яге! И знали, что слово «богатый» произошло от двух слов – ты и Бог. То есть, в ком Бога много, тот и богатый. А в ком Бога нет, того ждет беда. Тот – бедный. У кого же денег много, тот не богатый, тот коллекционер. Потому что деньги – это помет бесов. То есть – зло. Действительно, даже в наше время, приходишь порой в магазин и чувствуешь – зла не хватает!
Тут и сказочке конец, кто намек понял – молодец. Тот должен набраться терпения. Потому что быстро сказка сказывается, да, к сожалению, не скоро дело делается. А кто не понял, тоже ничего страшного. Тому еще проще! Тот может продолжать искренне, без всяких дураков, считать, что все в жизни зависит от Центризбиркома, Собиркома или какого другого «кома», а виноваты во всем неудачные выборы, соседи и евреи!
МАМЫ И ВОЙНЫ
Когда я приезжаю в Ригу, мы с мамой часто смотрим вместе телевизор. Маме уже за девяносто. Она никогда не состояла ни в одной из партий, не была в профсоюзе, комсомоле, не пела коллективом патриотических маршевых песен. Ни с кем не шагала в ногу, не меняла взглядов в зависимости от смены портретов на стенках, не сжигала партбилетов и наглядно не раскаивалась в преданности предыдущим портретам. Поэтому, несмотря на возраст, она до сих пор рассуждает трезвее многих наших политиков. Однажды, посмотрев репортаж из Севастополя, она сказала: «Теперь турки могут потребовать у Украины Крым. Ведь по договору с Россией они не имели на него права, пока он был российским». Но больше всего из «Новостей» маму волнует Чечня. Мой дедушка, ее отец, был царским офицером и служил в начале века на Кавказе. Мама родилась в Майкопе, потом жила в Краснодаре.
– Не будет в Чечне ничего хорошего, – настойчиво повторяет она, слушая даже самые оптимистические прогнозы и обещания доверенных правительству лиц. – Они не знают кавказцев, не знают истории.
Мама наивно полагает, что политики и генералы, так же как и она, беспокоятся о Родине, но все время ошибаются, потому что не получили аристократического образования. Иногда, очень мягко, я пытаюсь доказать маме, в чем ее главная ошибка. Она оценивает наших руководителей, помещая их в свою систему координат. Они же существуют в совершенно других измерениях.
Как это ни глупо, я начинаю рассказывать ей об олигархах, о ценах на нефть, о войне как о сверхприбыльном бизнесе, о мечте турков‑подстрекателей: нефтепроводе от Баку к ним и далее, минуя Россию. От таких разговоров я часто завожусь, забывая о своей маске циника, и пылко фантазирую на самые разные исторические темы. К примеру, о том, что Турция, в отличие от России, не облагородила человечество за тысячу с лишним лет ни изящной литературой, ни другими шедеврами искусства, а известна миру лишь благодаря бесконечным войнам Османской империи, резней в Армении, изощренным пыткам, турецким баням, изобретенным, кстати, в Риме, и турецкому кофе, который греки считают греческим, а болгары болгарским.
Как правило, от моих фантазий мама, сидя в кресле, начинает дремать, при этом продолжая кивать головой, словно в знак согласия со мной. На самом деле это ее неиспорченный излишней политизированностью мозг находчиво отгораживается дремой от того мусора, которым переполнено сегодня поголовье среднестатистических россиян.