Лора сообразила, что перед ней одна из бывших учениц, имени‑фамилии которой она вспомнить не может, и сказала:
– Приятно слышать хорошие новости. Так и знала, что у вас все замечательно сложится.
Незнакомка открыла сумочку, вынула небольшую статуэтку из желтого металла и протянула Селезневой:
– Возьмите. Пусть она останется у вас на память обо мне.
Лоре сувенир показался дорогим, и она стала отказываться, но девушка настаивала. А потом пояснила:
– Лора Павловна, я теперь художница, сама мастерю эти фигурки. Помните, вы говорили: «Солнышко, тебе лучше заняться ремеслом, с профессией в руках никогда голодной не останешься. Высшее образование хорошо, но не обязательно. Кто больше людям нужен: прекрасный портной или философ, не выходящий из своего кабинета?» Я вам поверила, пошла в художественное училище и сейчас не бедствую. И вы правы, статуэтка очень дорогая. Хоть она и выполнена из дешевого материала, а стоит покруче золота. Знаете почему? Ну, во‑первых, это авторская работа, а во‑вторых, богиня – заговоренная на удачу. Вы же помните мою бабушку?
Лора растерялась от напора незнакомки, но из приличия кивнула. И девушка обрадовалась.
– Все вокруг считали бабулю еврейкой, а на самом деле она цыганка, знала море магических заклинаний. Кстати, и меня им обучила. Поставьте богиню на комод, и очень скоро все ваши желания исполнятся.
Незнакомка сунула статуэтку в руки опешившей Селезневой и растаяла в толпе посетителей супермаркета.
Иван Никифорович велел ей выкинуть подарок и попросил впредь никогда ничего у посторонних не брать. Лора рассердилась:
– Это моя бывшая ученица!
Он возразил:
– Ты не узнала девушку, не вспомнила ее имени. Почему же решила, что обучала ее домоводству?
– Она сама так сказала, – объяснила Лора.
Наивность Селезневой и ее доверчивость привели Ивана Никифоровича в раздражение:
– Значит, если я заявлю сейчас, что владею сокровищами Монтесумы, ты будешь считать меня богаче арабских шейхов?
– В твоем случае я усомнюсь в сказанном, – ответила любовница, – потому что знаю: это неправда.
– Отличная позиция, – засмеялся Иван Никифорович. – По‑твоему, соврать могут исключительно близкие? Остальные честнее святых?
– Какой смысл девушке меня обманывать? – пожала плечами Лора. – Она ничего у меня не выпрашивала, а подарила. Фигурка, похоже, не из дешевых.
– Только не говори, что водрузишь ее на комод и распахнешь окно в ожидании птицы удачи! – расхохотался наш шеф.
Лора поджала губы и промолчала…
– Интересная история, – заволновалась я. – Имя бывшей ученицы знаете?
– Она его не назвала, фамилию тоже не упомянула, – произнес Иван Никифорович. – Сейчас мне это кажется странным. Почему незнакомка не сказала: «Ой, Лора Павловна, я Лена Иванова, в таком‑то году вы у нас преподавали»? Неужели предполагала, что учительница помнит всех бывших подопечных? И почему девица улепетнула, вручив сувенир?
Глеб Валерьянович встал.
– Где сейчас презент?
– Наверное, в квартире Лоры, – ответил босс. – Уверен, она эту статуэтку не выкинула. Ну что, к ней?
Я кивнула.
– Мы с Глебом Валерьяновичем поедем в квартиру Лоры Павловны. Роберт и Елизавета останутся в офисе.
Борцов отправился на своем автомобиле, а босс сел в мой джип, и я решила воспользоваться подходящим моментом для трудного разговора.
– Иван Никифорович, раз уж мы теперь откровенны друг с другом, мне необходимо задать вам один вопрос.
– Слушаю, – сухо разрешил начальник.