Армейская мозаика. Архив. 1978 год - Чернецкий Станислав Степанович

Армейская мозаика

Архив. 1978 год

Станислав С. Чернецкий

© Станислав С. Чернецкий, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Призыв

Девушка, девушка! Вы так прекрасны! Мы все просто умираем от любви к Вам! И, если вы к нам не подойдете, то точно умрем.

Умрете вы скорее от разложения печени, если и дальше будете так пить. И не болтайтесь по салону туда-сюда, мы все ж таки летим. И не вздумайте курить, а то на ходу высажу.

Вот так: самые искренние и возвышенные чувства разбиваются о булыжники бытия. Ладно, парни, выпьем за самых прекрасных стюардесс Советского Союза.

Май 1976г, ИЛ-18, рейс Норильск-Красноярск увозит целый самолет призывников на службу в ряды славных Вооруженных сил СССР. Как бедные бортпроводницы уворачивались от рук, глаз, чувств сотни полупьяных молодых тел?

А пили все и давно, еще с проводов в родном доме, которые начались за несколько суток до отправления и прерывались только на угарный сон, и сейчас, в самолете, питие не прекращалось.

На проводах на жд вокзале яблоку упасть было негде. Это если каждого провожало как минимум двое, а максимум – до бесконечности, то народу было человек пятьсот. Сквозь всеобщий гомон прорывались слезы, сопли, смех, звон гитары и, конечно, тосты за будущих защитников Родины. Перед отправлением вояки кое-как отделили зерна от плевел – провожающих от призывников, загнали последних в вагоны электрички для отъезда в аэропорт, провели перекличку и отчалили. Но веселье и всеобщее гуляние продолжалось на перроне, а уж тем более в вагонах электрички. Приключение началось. И вот мы уже в воздухе по пути на воинскую голгофу.

Весь призыв, сам собой, разбился на небольшие команды по знакомству еще в Норильске и к каждому костяку прибивались блуждающие форварды. Наша была из 5 человек. Сашка Пилипенков, в простонародье – Пиля, здоровый бугаенок под 190см и умненький. Сашка Моськин, соответственно – Моська, невысокого роста, смазливый говорун. Олег Валов – Валыч, немного застенчивый паренек, его я знал хуже всех. Сашка Бойков – Санек, спортсмен-дзюдоист и юморист. И я, с нестандартной кликухой – Граф.

Графом меня сделал мой школьный друг Серега Скакун, по прозвищу – Синус. Было какое-то поветрие в школе – писали друг на друга эпиграммы в стихах и для хохмы пускали на уроках по рядам. И он написал на меня эпиграмму: «На березу граф Чернецкий лазил с видом молодецким». После урока я стал Графом. И как-то приклеилась эта погремуха. Пытался я поменять ее, на более суровую – Монах (чернец по старорусски – монах), но не прижилось, так и остался Графом. Но я ему отомстил. В связи с тем, что фамилия у него «лошадиная», сначала кликали его – Лошарик, был такой мультгерой – маленькая лошадка, сделанная из воздушных шариков, но он уж очень сильно обижался. Поменяли на Скачок, ну, Скакун – Скачок. А тут началась тригонометрия, функции разные, графики функций. И учительница, рисуя график функции синус, откомментировала: «А здесь график делает скачок». Я засмеялся, за мной весь класс, учительница в недоумении. Не стали мы объяснять, что Скачок это Серега Скакун, но он тут же из Скачка стал Синусом, да так и остался им на всю жизнь.

Ну, так вот. Наша команда и, примкнувшие к ней, расположилась на трех рядах кресел в самолете и дружненько, под тихое, а может и не тихое ржание, под дружное мычание, попивала водочку. И Моська, как самый говорун, задевал стюардесс и произносил тосты.

А надо сказать, что опыт по питию водочки у всех уже был. Весь призыв был поздний, т.е. все пошли на службу на год-полтора позже назначенного по закону срока. Всем было по 19—20 лет. То ли раньше был перебор призывников и всем давали отсрочки, то ли сейчас недобор и брали всех лишь бы план выполнить. Поэтому почти все уже отработали или отучились как минимум год, а на работе этому делу учатся быстро, да и деньги у работного люда были свои, лично заработанные, а не даденные мамой с папой. Значит – «танцуют все».

Но водочка свое дело делает и через час контингент разделился в основном на две категории: уже не могу пить и сплю, еще могу и пью, но стремительно приближаюсь к первой категории. Была еще третья, самая малочисленная – пить не могу – блюю. Разговоры поутихли, шараханья прекратились, и через полтора часа в салоне самолета стояла тишина, сквозь храп.

Кто сказал, что машины времени не существует? Все зависит от количества выпитого спиртного на кг живого веса, когда наступает соответствие, включается машина времени: глаза закрыл, открыл – о, уже Красноярск.

А в Красноярске благодать. После -10 градусов и снежной метели в Норильске, +17 и солнышко, зеленая травка и деревья в листве, чем ни машина времени.

Примерно организованно погрузились в автобусы и поехали на распределительный пункт. Но, как потом оказалось, это еще не тот пункт, где распределяют по воинским частям, это пункт где распределяют по регионам необъятного СССР. Непонятно, зачем было вести людей из Красноярска, куда-то в Белоруссию, Украину, Армению, Дальний Восток или Казахстан? У них, что там молодежи мало, некому пополнять ряды? Тогда почему у нас в части на Дальнем Востоке служили и белорусы, и украинцы, и грузины, и казахи, и туркмены? Это, наверное, для поддержания интернациональной дружбы.

А распределительный пункт – это, еще то, учреждение. Трехметровый бетонный забор, металлические ворота и длинные, метров по сто, бараки с маленькими оконцами под потолком, еще какие-то маленькие домики и везде часовые, по нашим представлениям такой должна быть зона. В бараках трехэтажные деревянные нары и тусклые лампочки под потолком. На нарах в зачуханных, порванных телогрейках коренные народы Хакассии, то ли их уже здесь обобрали на одежду, то ли это их привычный прикид. Одним словом, клоповник. А тут нам еще объявили, что комиссия по распределению начнет работу только послезавтра в 10 утра, так что добро пожаловать на нары. Такого наши изнеженные Севером души не выдержали и толпа в сто рыл ломанулась на заборы, как на штурм Измаила: на волю, на волю. Попытались ловить, но разве поймаешь ящерицу – она хвост отбросит и убежит. Тогда объявили по матюгальнику, дескать, черт с вами, валите, но послезавтра в 10 как штык, кого не будет, подаем в розыск как уклоняющихся от службы в ВС. Открыли ворота и мы на свободе.

Воздух свободы закружил буйны головы, но возник закономерный вопрос – куда? У кого были знакомые – разбежались к ним, кто-то, самый рациональный ушел устраивать свой быт на эти пару дней, оставшаяся толпа, человек в 60, решила культурно отдыхать на берегу могучего Енисея.

Айда парни!

Стоп парни!

А как же культурно отдыхать без водки с закуской? Пустили шапку по кругу. Три шапки, одной оказалось мало. Выбрали трех ходоков, но когда взвесили шапки, не считая в них наличность, просто по весу, поняли – не унесут и добавили еще трех. Выловили местных, узнали – где магазин, где Енисей, где лучше присесть нашей маленькой компании, чтоб никому не мешать. Вот теперь вперед на енисейские просторы. Место нашли хорошее – берег хоть и крутой, но уже весь порос свежей травой, вид на Енисей замечательный, что еще надо для души, только водки. А, вот уже и ходоки, нагруженные как вьючные лошади. Пожалуй, что план магазин выполнил на месяц вперед.

Нежно так отдыхаем, потихоньку разговариваем, тихо-тихо на гитарках побренькиваем, ну, значит, чтобы народу не мешать. Без женщин, они появлялись только на горизонте, ну видать, и нас с горизонта видели, и по этому самому горизонту и обходили сторонкой, как понимаю, чтобы не мешать культурно отдыхать молодежи.

Атас, пацаны, милиция!

Спокойно парни! Сидим, едим, разговариваем, матом не ругаемся, я ж говорю – матом не ругаемся. От горизонта так опасливо подкрадываются три мента. «Что за сборище? Откуда такая толпа?» и т.д., но не зло, да и вид у нас презентабельный, все ж таки из Норильска, одеты хорошо. Объяснили, что «последний нынешний денечек гуляем вместе мы, друзья», а завтра на охрану рубежей Родины. Нас поняли, попросили не буянить, взяли пару бутылочек водочки, чтобы выпить за защитников, и отвалили.