– Ну и ерундища лезет тебе в голову! – незамедлительно отбила и эту подачу подруга. – Кати как есть. У меня найдется и пижама, и пуховик, и мыло с мочалкой.
Но я все равно пребывала в сомнениях, и тут Дана тихо сказала:
– Вилка, ты мне срочно нужна, беда случилась!
– Я уже в пути, – ответила я, – встречаемся у первого вагона. Станция Манихино?
– Верно! – обрадовалась Дана. – Но лучше садись в конец состава.
– Веселое было время, – пробормотала я.
– Ага, обхохочешься, – кивнула Данка. – Главное, сначала Альбертик ничего не требовал, а потом бумага от адвоката приплыла. Я не сразу сообразила, что у муженька моего баба появилась. Это ее работа, стервятины ушлой. Ну и пошла у нас битва за шмотки. В конце концов договорились: Алику городская квартира отошла, а мне дача.
– Печально, – кивнула я, – у тебя был сложный развод.
– Не, наоборот, хорошо вышло, – засмеялась Данка. – Нашу халупу помнишь? Три комнаты как три спичечных коробка, ванная похожа на мыльницу, кухня – не повернуться. Зато дачка хоть и старая, да четыреста квадратных метров, и участок полгектара, от Москвы недалеко. Мы с Жозей счастливы! Альбертик один разок выгадал момент, когда я в свой магазин в город покатила, и привез новую жену – матери показать. Ой, тут такое было! Жозя со смеху умирала, когда рассказывала! Мадам Колоскова, как фазенду узрела, сначала челюсть уронила, потом не утерпела и заорала: «Ты ж говорил, что тут сарай! Дурак! Ты хоть понимаешь, сколько здесь одна земля стоит? Обобрали тебя!»
Конечно, мы с Жозей в доме ремонт сделали, ты халабуду и не узнаешь. Вот прикатим – удивишься!
– Ты работаешь по‑прежнему в магазине? – поинтересовалась я.
Дана засмеялась:
– Давно же мы с тобой не болтали! Я горжусь своей «точкой». Помнишь, я сначала бусами по знакомым торговала… А теперь собственную лавку имею и штат мастериц, я дизайн придумываю, а они изделия собирают.