– Сумасшедший дом, – пробормотала я и поспешила покинуть комнату. Выходило, что тетушку едва не погубило собственное любопытство. Роза зашторила окна, но тетушка упорно пыталась что‑то рассмотреть на кухне и в результате свалилась в клумбу. Ее счастье, что там росли георгины, а не кактусы. Значит, Софью я подозревала напрасно, никого она в спальне не прячет.
Однако, когда Софья вернулась из больницы, вопрос был поднят вновь. Софья приехала только к обеду (обедают у нас поздно) и заверила меня, что смерть тетушке не грозит. Та пришла в себя и, судя по всему, вскоре встанет на ноги. Однако говорить почему‑то она не может, лишь потрясает кулаками, очень беспокоя тем самым врачей.
– Они предложили связать ее, – вздохнула Софья. – Я им объяснила, что будет только хуже.
– А почему она молчит? – нахмурилась я. – Из‑за травмы шеи?
– Врачи говорят, что это шок и скоро пройдет.
По‑моему, они сами толком ничего не знают. Твердят одно: в ее возрасте возможно всякое. Представляешь, что будет, если Сусанна не сможет говорить?
– Да уж. Нас ждут испытания.
– Одно хорошо: из больницы ее выпишут не скоро. Все‑таки сотрясение и шея… Сиделку я уже нашла. На всякий случай договорилась сразу с тремя.
Если они будут сменять друг друга, глядишь, продержатся. – Тут Софья сделала паузу и многозначительно посмотрела на дверь. Обедали мы вдвоем, дверь в столовую была закрыта. – Значит, все‑таки Макс? – недовольно сказала она.
– Что Макс?
– Мне‑то не ври. Это он по ночам шастает по коридору?
– Забавно, – заметила я, отодвигая тарелку. – Признаться, я была уверена, что он ходит к тебе.
– Ко мне? С какой стати? Ополоумела совсем?
Это ты у нас гений чистой красоты, а я для него тетя Соня. Как тебе в голову пришла такая глупость?
– Если не Макс, то чего ж ты жениха прячешь? – пожала я плечами.
Софья взирала на меня с недоумением.
– Та‑ак, – сказала она нараспев. – Ко мне никто не ходит. И к тебе, как я поняла, тоже. Это что ж получается: Сусанне почудилось?
– Поверить в такое практически невозможно, – заметила я, и Софья со мной согласилась. – Тогда кто ходит, а главное – куда? Не в кабинет же Артемьева…
Тут Софья глубоко задумалась и после паузы, в продолжение которой я успела съесть десерт, произнесла:
– Слушай, а если кто‑то в самом деле заинтересовался кабинетом твоего мужа?
– С какой стати? – удивилась я.
– С такой. Все знают, что он оставил две рукописи, возможно, даже четыре. Не мне тебе говорить, сколько это стоит.
– Не мне тебе говорить, – передразнила я, – что существует авторское право. Вряд ли вор заработает что‑либо, кроме неприятностей. К тому же тебе прекрасно известно, что рукописей там нет. В кабинете бумаги Артемьева, в которых по большей части ничего интересного.
– Это точно. Покойный, заботясь о будущих биографах, складировал в шкафах всякую дрянь. Но вор может и не знать об этом.
– Меня беспокоит другое, – нахмурилась я. – Сусанна где‑то раздобыла бинокль. Послушать Наталью, так она сидела в дозоре, как заправский разведчик. Из ее комнаты отличный вид как на левое крыло дома, так и на правое. А что у нас в правом крыле?
– Студия Костаса, то есть теперь твоя студия.
Ты ведь обожаешь рисовать цветочки.., ух ты, черт, – простонала Софья, из чего я заключила, что до нее наконец дошла моя мысль. – Думаешь.., а там даже штор нет.
– Какие шторы в студии? Художнику необходим свет.