– Я думала заняться этим после годины, – вздохнула я с постной миной.
– Я могла бы предложить свою помощь, – улыбнулась Валентина. Улыбалась она всегда так, точно кто‑то ей растягивал рот до ушей, выражение ее лица при этом становилось злобно‑страдальческим.
Она поспешно отвела взгляд, а Софья многозначительно подняла брови. Гадай теперь, с чего вдруг такая милость.
– Что ты, – запротестовала я, – разве я могу злоупотреблять твоей добротой. Спасибо, но об этом не может быть и речи. – Одна мысль, что Серова задержится здесь более чем на пару дней, приводила меня в ужас.
– Если честно, я хотела тебя просить об этом. – Слово «просить» она выделила и вздохнула с видом императрицы в изгнании. Хотелось пасть ей в ноги и завопить: «Что вы, матушка». Но от этой затеи я воздержалась, справедливо полагая, что Валентина воспримет сие как издевку.
– Я не понимаю, – заметила я и даже нахмурилась, демонстрируя работу мысли.
– Я хочу… – Валентина покосилась на Софью, та точно приросла к стулу. Сообразив, что покидать веранду она не собирается, Валентина поморщилась и неохотно продолжила:
– Я хочу написать книгу о Борисе.
– Ты хочешь написать его биографию? – не поверила я. С моей точки зрения, такое могло прийти в голову только сумасшедшему. То есть я сама собиралась нанять кого‑нибудь, чтобы он или она запечатлели жизнь супруга для потомков. Софья даже уверяла, что мы вполне справимся своими силами, чтобы не выбрасывать деньги на ветер. И тут вдруг это нелепое предложение.
– Да, – кивнула она с таким видом, точно не верила самой себе. – Я подумала, что это мой долг.
В конце концов, мы столько лет были друзьями.
– Если честно, я уже договорилась с одним молодым человеком… – пробубнила я.
– Какой‑нибудь непризнанный гений? – презрительно хмыкнула Валентина. – Твой муж заслуживает большего. Я хочу создать его романизированную биографию. Что‑то вроде того, что делал Андре Моруа. Ты читала его книгу о Бальзаке?
– Разумеется.
– Тогда ты понимаешь. Уверена, это отличная идея. При хорошей рекламе книга разойдется мгновенно.
– Не сомневаюсь.
– Значит, договорились.
– Да‑да, – кивнула я, торопясь покинуть веранду. Софья выскользнула следом.
– Как думаешь, она спятила? – шепотом спросила я, удалившись на приличное расстояние от веранды. – Чем мой муж так уж интересен?
– Я думаю, что дела у нашей знаменитости совсем плохи. Последняя книга вышла год назад. Бред сивой кобылы.
– Я не читала.
– Тебе повезло. С сюжетом у нее всегда были проблемы, ничегошеньки оригинального не в состоянии придумать. А теперь фантазия, похоже, и вовсе накрылась медным тазом. Ее начали забывать, вот она и решила…
– Хорошо, если так. Пусть роется на здоровье в старом хламе.
– Ага. Может, пока она будет рыться, махнем куда‑нибудь на отдых? Не поверишь, так иногда хочется придушить этого гения в мокасинах.
– Софья, надо быть добрее к людям, – наставительно изрекла я.
* * *
Приняв ванну, торопливо и оттого без особого удовольствия, я вернулась на веранду, напомнив себе, что обязана быть гостеприимной хозяйкой. На душе было тревожно. Я была не в состоянии докопаться до причины своей тревоги: то ли на меня так повлияло происшествие с Сусанной, то ли ее россказни, то ли письмо с угрозами.
Письма с угрозами приходили уже не первый раз, я на них особого внимания не обращала, но теперь и это глупое письмо вызвало раздражение и беспокойство.