– Опять фантазии поперли? Думаешь, может, это я ее? Так я, как и ты, за своим столом сидела.
– Но зачем ей все это, скажи на милость?
– Занервничаем, начнем делать глупости, авось сорвемся… ей это на руку. Вот она на тебя страху и нагоняла. И мне пробовала вешать лапшу на уши… Впрочем, может, я это зря… О покойниках плохо не говорят, – вздохнула Ольга и, резко развернувшись, направилась к окну.
Я вернулась к своему столу. Теперь я почти была уверена, что должна рассказать милиции о послании, что мы получили. Но что‑то удерживало меня, и я продолжала сидеть на своем рабочем месте, пялясь в монитор с погасшим экраном и пытаясь оценить слова Ольги. Могло в ее догадках что‑то быть? «Возможно», – точно прошептали мне на ухо. Я даже оглянулась. Разумеется, никто ничего не шептал. Всего лишь мой внутренний голос. Но теперь его присутствие стало ощутимо почти физически. Это тоже было странным. В тот день все казалось странным и пугающим, даже собственные мысли.
Допустим, Ольга права. Сергей Юрьевич действительно идет на повышение, и кандидатов на его место несколько. Среди них могли быть и я, и Ольга, и Людмила. Но с таким же успехом Нина Львовна, к примеру. Начальству также ничто не мешает пригласить человека со стороны. Сергей Юрьевич о своем переходе на новую должность нас в известность еще не поставил, но слухи, вполне обоснованные, до нас докатились. Возможно, кто‑то, опережая события… опережая события, может начать интриговать. Стараться почаще попадаться на глаза начальству, улучшить показатели. Но посылать дурацкие послания… глупость несусветная. А что не глупость? Кто‑то пугает всерьез? А смысл? Избавиться от потенциального конкурента? У Сергея Юрьевича очень приличная зарплата. О такой многие могут лишь мечтать. Плюс открывающиеся перспективы. Может это послужить поводом для грязной игры? Послушать Ольгу – вполне.
Людмилу здесь особо не жаловали. Если быть откровенной, не любили, считая особой склочной, способной под горячую руку сказать гадость, наябедничать начальству. В общем, грехи у нее были, хотя профессионал она хороший и у начальства могли быть на нее виды. И она все это затеяла, чтобы?.. А парень в коридоре? Неужто он мне привиделся? А что, если это кто‑то из знакомых Людки? Специально явился, чтобы придать нашим страхам некую достоверность?
Чисто физически выполнить это нетрудно, у нас здесь действительно проходной двор: с десяток фирм и контор, и это лишь на седьмом этаже. Человек может довольно долго бродить по коридорам, пока на него хоть кто‑то обратит внимание;
Предположим, Людка меня ему показала, а он, дождавшись, когда я буду одна… Нет, это никуда не годится. Я не могу поверить, что она все это придумала, а потом случайно упала с лестницы. А во что я , могу поверить? Что ее убили?
От этой мысли спина у меня похолодела от страха. Убили? Кто, за что? Но ведь не из‑за желанного места начальника отдела? О ее личной жизни я понятия не имею, могло быть в ней что‑то… Одно несомненно: Людмилу испугало это послание. А если она просто делала вид, что напугана? Если делала вид, значит, послание – ее затея, а смерть – случайность. А если послание испугало ее по‑настоящему, значит, оно никакого отношения к ее личной жизни не имеет, раз, кроме Людмилы, его получили еще двое. Значит, ее, как и меня, напугала чья‑то глупая шутка. И нет никакого убийства. Но этот парень в коридоре…
– Ты домой не собираешься? – тронула меня за плечо Нина Львовна. Я с удивлением огляделась и обнаружила, что мы остались вдвоем. Нина Львовна пристально посмотрела на меня. – Да… ужасное несчастье, – произнесла она тихо и поджала губы. – Постарайся не принимать чересчур близко к сердцу, – помедлив, вздохнула она. – Тут уж ничего не поправишь.
Нина Львовна ждала меня возле двери, я вышла, и она заперла дверь на ключ.