– Так ее нет, – удивилась девица.
– Это мы уже поняли, – кивнула Женька, ее терпению можно было позавидовать. – Вопрос, когда она ушла и когда, предположительно, вернется?
– Да ее, наверное, дня три как нет.
– Уехала куда‑то?
– Наверное. – Чувствовалось, что девицу разговор уже утомил и она не знает, как от нас избавиться, но тут тень вдохновения пала на ее лицо, и она заявила: – Надо у Петровны спросить, она все знает.
Девушка резво направилась к третьей справа двери и громко постучала, махнула нам рукой, приглашая приблизиться, и распахнула дверь.
Возле окна сидела женщина лет шестидесяти, вязала крючком кружево из белых ниток и тихо что‑то говорила коту, красавцу килограммов семи весом в ярко‑красном ошейнике. Кот почесывал за ухом и иногда в такт ее словам кивал.
– Петровна! – заорала девица. Мы от неожиданности подпрыгнули, женщина подняла голову, отложила вязание и не спеша вытащила из ушей беруши.
– Чего ты орешь? – спросила сердито.
– Как не орать, если ты ничего не слышишь? Тут Кошкину спрашивают, из газеты.
– Из газеты? – Женщина с минуту нас разглядывала, потом предложила: – Проходите.
Мы прошли, и девица с облегчением закрыла за нами дверь.
– Здравствуйте, – громко начала Женька. Женщина посмотрела укоризненно:
– Я отлично слышу. Зойка в запое, Юлька ее воспитывает, они целый день орут, кот на кухню боится выходить, хотя должен был привыкнуть. Она что, в газету жаловалась? – внезапно сменила тему женщина.
– Нет, – честно ответила Женька и кивнула на меня. – Она прислала нам письмо, довольно странное. У нее как с головой вообще?
– С головой у нее нормально, – вздохнув, ответила женщина и вдруг в лице переменилась. – Было, до недавнего времени.
– Так, – обрадовалась Женька бог весть чему. – А с недавнего времени?
– С недавнего времени чудить стала.
– Интересно. А поподробнее нельзя?
Петровна махнула рукой:
– Кто‑то у нее в комнате обыск устроил. Это она так говорит. В ее отсутствие в вещах роется. Замки принялась менять. Стала нервная, вроде как не в себе. Я, признаться, вспылила, потому что обидно стало: кто в ее комнате шарить может? Я, что ли? Вроде как она намекает. Кому такое понравится? Ну, я ей и сказала… разругались мы, одним словом, и с тех пор не разговариваем. Хотя, если честно, – понизила голос женщина, – Зойка вполне могла в ее комнату заглянуть. Ключ Машка раньше в столе на кухне оставляла, а Зойка в белой горячке, когда бутылку ищет, куда хочешь залезет. Хотя какая у Машки бутылка? Она не пьет ничего, кроме чая…
– Она ведь на инвалидности? – решила вмешаться я.
– Ага. Уж года три. Сердце больное. Нервничать ей никак нельзя, а тут она такое выдумала. С чего бы? Хотя Зойка…
– Соседка сказала, что Кошкина отсутствует уже несколько дней, – влезла Женька.
– Так и есть. С субботы ее нет, так что, выходит, пятый день сегодня.
Мы с Женькой переглянулись.
– И где она может быть?
– Ума не приложу. Беспокоиться начала, может, она в больницу легла? Мы как поссорились, так и не разговаривали, она упрямая, да и я не лучше. Уехать‑то ей некуда, родни никакой, по крайней мере, я ни о ком не слышала. Так что она либо в больнице, либо… даже не знаю где.
– А вы точно видели ее последний раз в субботу?
– Точно. Я из магазина шла, она мне навстречу попалась, кивнули друг другу и разошлись. Она с сумкой была, значит, в магазин направилась.
– И из магазина она не вернулась?
– Нет, – убежденно кивнула женщина.