Он сказал, что дойдет до ее подъезда пешком.
Остальная часть этой затеи закончилась вполне благополучно: Леший в три приема перенес все упаковки и пакеты к двери ее квартиры, пока Вика дежурила у открытой «лагуночки», и, получив свои сто рублей, кивнул лохматой головой да был таков.
Что ж, в конечном итоге муж не обманул ее. Более того, он оказался прав: видимо, не так уж она его и любила, как ей казалось… Месяца через два обида отпустила ее, а через три она уже вовсю наслаждалась жизнью. Она была молода и богата и главное – свободна!
Теперь мужчины, издавна крутившиеся в орбите Мишиной бизнес-планеты, стали смотреть на нее иначе. Их взгляды приобрели откровенный аппетит, речи – шампанскую игривость, а поведение – почти рыцарскую учтивость. Все дружно выражали готовность помочь решить проблемы и скрасить одиночество. Приглашения разного рода – от интимного ужина при свечах до крупного корпоративного праздника – сыпались, как из ящика Пандоры. Вика даже не подозревала, что так нравится всем этим давно знакомым мужчинам! При Мише они никогда не выказывали своего интереса… Ну, это понятно, в общем-то.
Что ж, тем лучше! Вернулись забытые ощущения двадцатилетней поры: бравурный парад восхищенных поклонников в ожидании ее благосклонного знака, и она, как принцесса на троне, капризно выбирает, кому из них стать счастливчиком, который не замедлит упасть к ее ногам в немом экстазе благодарности за то, что избран.
Впрочем, она вполне неплохо понимала, что ее эйфория вызвана комплексом неполноценности, который посеял в ней развод. Ее променяли на другую!!! Женское самолюбие было уязвлено, и Вике сейчас требовались массированные доказательства ее женских чар, способности обольщать, сводить с ума…
И она их имела в избытке.
Отчего до нее дошло не сразу, но все же дошло: восхищенные поклонники куда больше интересовались ее роскошными апартаментами и прочими материальными благами, чем милым личиком и стройной фигуркой. Не говоря уж о сокровищах ее души, даже она не была столь наивна, чтобы поверить в мужской интерес к такой несексуальной категории, как душа.
Нормальные же мужики отчего-то оказывались либо неудачниками, либо женатиками. На эти две категории ее нейроны и эрогенные зоны не отзывались. Замужество как статус ее не волновало, а романтическая любовь… Пока не получилось.
Ну и ладно. Вика ничуть не приуныла: оказавшись на свободе, она слишком бурно прожила череду скороспелых романов. Она их переела.
Посему, дав отставку поклонникам, она на некоторое время отказалась от выходов, предавшись блаженно-ленивому затворничеству. Это было совершенно новое, неизведанное удовольствие: одиночество. Конечно, Вика понимала: прелесть его заключалась в том, что оно временное, и по одному ее звонку найдутся люди, которые будут счастливы провести с ней вечер… Но пока она наслаждалась. У нее никогда еще не было в жизни настоящей возможности побыть с собой наедине: из родительского дома попала сразу в мужнин. И надо признать, что собственное общество Вике очень понравилось. Она даже договорилась с домработницей, что та будет приходить раз в неделю вместо трех, как раньше. Одиночество стало слишком ценным, чтобы его нарушал посторонний человек, а быт свелся к минимуму: обслуживать лично себя было легко и нехлопотно.
Вика проводила время за чтением книжек и просмотром любимых фильмов. И даже вытащила из сундука – настоящего старинного сундука, еще прабабушкиного! – откопав под любимыми с детства зайчиками и мишками, свой дневник.
О нет, никаких девических секретов в нем не содержалось. Там были всего лишь наброски: ее мысли и разрозненные красивые фразы, которыми она пыталась передать свои впечатления о природе или людях.
Вика уж лет пять как ничего в дневник не писала. Бог весть почему. А вот сейчас вдруг хлынули потоком разные слова – смешные, красивые, иногда неуклюжие, иногда парадоксальные, иногда очень точные… И ей доставляло удовольствие перекладывать их на бумагу, перечитывать, править: «…В воздухе неуловимо пахло весной.