Вот такой «подвижник», ну просто герой труда. Тридцать с лишним лет отдал на «благо города». Я его помню с тех пор, когда была совсем еще девочкой. Тогда это был тихий, несчастный, забитый человек. Он — двоюродный брат мужа моей тети, в общем, очень дальний родственник, которого мы иногда встречали на днях рождения у сестры моей мамы. Видели бы вы этого человека! Всегда в одном и том же сером костюме, который уже лоснился. Он даже разговаривал негромко, словно опасался, что его громкая речь может привлечь внимание посторонних. И при этом представлялся исключительно Эдуардом Петровичем, хотя его настоящее имя Эдвард. Почему-то он опасался признаваться в том, что его звали немного по-другому. На работе он был заместителем председателя местного комитета, и над его скрупулезной придирчивостью потешался весь отдел. Женился Эдуард Петрович, когда ему было почти под сорок, на тихой вдове с маленьким ребенком. Как пошутил тогда мой отец, он решил, что и эту ответственную работу по созданию ребенка лучше переложить на плечи другого. У него был старый «Москвич», на котором он ездил на работу и возил свою семью в кино. Я помню его супругу и их маленького ребенка. Мальчик был тихий и очень послушный. Супруга тоже не бросалась в глаза — одно сплошное серое пятно. Воскресные поездки в кинотеатр были их приобщением к мировой культуре. Вот так они и жили до девяносто первого года.
А потом начались удивительные метаморфозы. У Эдуарда Петровича вдруг появились новые костюмы, сначала не очень хорошие и совсем ему не подходящие. Потом костюмы стали покупаться явно по фигуре. Он начал курить дорогие сигареты и… менять машины: «Москвич» — на «Волгу», «Волгу» — на «Ауди»… Сейчас у него была «БМВ» седьмой модели. Нужно было видеть, с какой частотой менялись часы на его руке. Нынешняя модель часов стоила никак не меньше двадцати тысяч долларов. И жена его стала лучше одеваться, и ей он тоже купил машину. Уже взрослый их мальчик учился в специальной школе. Однажды Эдуард Петрович пригласил нас в гости, и мы поразились его даче, которую он построил себе на Рублевском шоссе. Моя подруга Валерия сказала, что эта дача с землей стоит не меньше миллиона долларов. И это все сделал скромный сотрудник бывшего горисполкома, а ныне городской мэрии. Говорят, что он всего лишь оформляет сделки с недвижимостью. И я думаю, что в эти моменты он меньше всего думает о высоких материях. Потому что видит, как себя ведут все остальные. И не внушайте себе, что наши чиновники пекутся о народе, о наших проблемах и о городских пробках. Если они о чем-то и пекутся, то совсем о другом. Я человек не бедный, и муж мой сейчас прилично зарабатывает, но, когда мне часами приходится торчать в пробках, я вспоминаю Эдуарда Петровича, теперь благополучно превратившегося в Эдварда, и понимаю, что мы еще долго не избавимся от этого бардака. Хотя какое мне до этого дело?
Вообще-то всем стало хорошо. Моя тетя помогает знакомым, явно не без выгоды для себя, используя свои связи с родственником. Мальчик, у которого был неприятный отчим, получил солидного и надежного покровителя, его мама наконец начала хорошо одеваться и выходить в свет. Что в этом плохого? Может, деньги у них появились в результате его успешной коммерческой деятельности?
Я понимала, что обманываю себя. Любой вороватый чиновник — это вызов народу. Они воруют наши деньги, зарабатывают на наших трудностях, используют наши слабости. Я ничего против не имею, когда бизнесмены и коммерсанты зарабатывают большие деньги. Это нормально и хорошо. Но когда в стране самые богатые люди — чиновники, это не просто плохо. Это — отвратительно. Чиновники и их родственники. В большинстве своем те, кто идет на государственную службу, идет туда вынужденно. Самые умные стремятся в науку, самые талантливые — в искусство, самые пробивные и деловые — в бизнес. На государственную службу устраиваются приспособленцы, конформисты, которые со временем превращают свои политические дивиденды в материальные.