А почему вы спрашиваете? Думаете, это идеальная жизнь для мужчины?
— О, я думаю, что бывает по-разному. Для каждого мужчины это не одно и то же.
Адамс курил маленькую сигару. Когда он затягивался, его лицо выглядело длиннее, более походя на обычное, а когда вынимал сигару изо рта, снова расползалось, словно превращалось в карикатуру на самого себя. Тонкие розовые губы растягивались в приветливую улыбку между толстыми щечками.
— Я был по-настоящему счастлив. Моя жена относилась к тому типу женщин, которые отлично умеют вести домашнее хозяйство, заготовлять впрок консервы, ухаживать за садом, принимать гостей, помнить дни рождения друзей и родственников и многое другое. Она никогда не жаловалась, когда я задерживался на заводе. Я подумываю, не жениться ли мне снова. У меня даже есть на примете женщина, очень похожая на мою жену, на которой я мог бы жениться. Но это все гораздо труднее, когда вы уже далеко не молоды.
Ингхэм не нашелся что сказать. Он подумал об Ине. Ему очень хотелось, чтобы она была сейчас рядом, сидела вместе с ними за столом, чтобы он мог прогуляться с ней по пляжу, после того как они распрощаются с Адамсом, и чтобы они могли вместе вернуться к нему в бунгало и заняться любовью.
— У вас сейчас есть девушка? — спросил Адамс.
Ингхэм словно очнулся:
— В каком-то смысле да.
Адамс улыбнулся:
— Так вы влюблены?
Ингхэму не хотелось с кем бы то ни было говорить об Ине, но это совсем другое дело, если разговариваешь с таким человеком, как Адамс.
— Да. Думаю, что да. Я знаком с ней около года. Она работает для Си-би-эс на телевидении в Нью-Йорке. Ею написано несколько телевизионных сценариев и рассказов. Некоторые опубликованы, — добавил он.
Флейта звучала все громче. Заунывный мужской голос затянул арабскую песню.
— Сколько ей лет?
— Двадцать восемь.
— Достаточно взрослая, чтобы знать, чего ей хочется.
— Хм… Она была замужем, но неудачно… когда ей было двадцать один или двадцать два. Поэтому, уверен, она не спешит повторить ошибку. Так же как и я.
— Но вы собираетесь жениться?
Музыка становилась все громче.
— Пока все еще очень неопределенно. Я не вижу, какое это имеет значение, если только люди не хотят завести детей.
— Она собирается приехать к вам в Тунис?
— Нет. Хотя мне очень хотелось бы. Она близко знакома с Джоном Кастлвудом. На самом деле это он нас познакомил. Но у нее в Нью-Йорке свои дела.
— И она вам также не пишет. А Джон?
— Нет. — Ингхэм почувствовал к Адамсу некое теплое чувство. — Просто невероятно, как медленно работает здешняя почта, верно?
На десерт им принесли йогурт и блюдо с фруктами.
— Расскажите мне поподробней о вашей девушке. Как ее зовут?
— Ина Паллант. Она живет со своей семьей в большом доме на Бруклин-Хиллз. У нее есть брат-инвалид, которого она просто обожает. Джои. У него обширный склероз, и он, можно сказать, прикован к инвалидной коляске, но Ина во всем ему помогает. Он пишет картины — довольно сюрреалистические. В прошлом году она организовала для него выставку. Разумеется, ничего бы не вышло, если бы он не был талантлив. Ему удалось продать… э, около семи-восьми полотен из тридцати. — Ингхэму неприятно было говорить об этом, но он подумал, что Адамс может заинтересоваться цифрами. — Одна картина, например, изображала человека с сигаретой, сидящего в лесу на камне. А на заднем плане бежала на зрителя испуганная маленькая девочка, у которой из головы росло дерево.
Адамс заинтересованно подался вперед:
— И что же это должно означать?
— Растущий страх. Мужчина олицетворяет собой жизнь и зло.