Телевизор здесь частенько барахлит, поэтому я хочу успеть вернуться к началу
“Уорлд сиэриес” <“Уорлд сиэриес” - осенний чемпионат по бейсболу обладателей кубков двух крупнейших лиг - Американской и Национальной - за
звание чемпиона страны.>. Если желаете, чтобы за моим столом пока посидел Сол или Орри, то знайте: мои личные вещи находятся у меня в комнате,
так что мои тайны никто не узнает. Передайте привет Теодору Фрицу, скажите, что по утрам я первым делом думаю о нем - вернее, о завтраках в его
кухне, которые вынужден пропускать. В здешних краях оладьи называют либо “муколадьями” либо “кишечными пластырями”.
АГ”.
Когда Ниро Вулф получит это письмо - а это, вероятно, случится в понедельник, - он откинется на спинку кресла и добрых десять минут будет с
ненавистью взирать на мой пустой стул.
Перед тем как выйти из отделения связи, я просмотрел список намеченных к покупке вещей. Население Тимбербурга составляет всего семь тысяч
четыреста шестьдесят три человека, хотя город считается самым крупным торговым центром между Хелиной и Грейт-Фолсом и занимает большую
территорию - от реки Фиштейл на западе, где холмы постепенно переходят в горы, до хребта на востоке. Итак, примерно через час, сделав четыре
остановки на главной магистрали и две на боковых улочках, я купил все, что было в моем списке: большую банку табаку “Сикс микс” для Мела Фокса
(теперь, когда Харви в тюрьме, Мел слишком занят на ранчо, чтобы заниматься еще и покупками); хлопушки Питу Инглсу (прежде чем вставить ногу в
стремя, ему непременно надо убедиться, что мухобойка свисает с луки его седла); ленту для “ундервуда” (о машинке я уже упоминал); тюбик зубной
пасты для себя и ремень (мой лучший ремень сжевал дикобраз, пока я... Впрочем, это долгая история); увеличительное стекло и блокнот. В Нью-Йорке
я никогда не отправляюсь на задание без этих двух предметов. Возможно, они мне и не понадобятся, но привычка есть привычка. Хотя это уже,
скорее, образ жизни).
Потом я заехал в публичную библиотеку, чтобы просмотреть справочник “Кто есть кто в Америке”. Статьи, посвященной Филипу Броделлу, там не
оказалось, зато его отцу, Эдварду Эллису Броделлу, была отведена примерно треть колонки. Я знал, что он еще жив: неделю назад, когда он приехал
закатить нам скандал, а также распорядиться, чтобы тело сына отправили домой, мы обменялись с ним несколькими словами. Он родился в 1907 году в
Сент-Луисе и сейчас был владельцем и издателем городской “Стар бюллетин”. Информации о том, кто собирается убить его сына, в “Кто есть кто” я не
обнаружил.
У меня был довольно приличный вид, когда в четверть первого я вошел в “Континентал кафе”. Оглядевшись, заметил за столиком в дальней части
зала привлекательную особу в оливково-зеленого цвета рубашке и темно-зеленых широких брюках и направился к ней. Когда я подошел и отодвинул
стул, она сказала:
- Либо ты сделал все слишком быстро, либо что-то забыл!
- Отнюдь! - Я сел и поставил пакет с покупками на пол. - Да, я действительно обернулся быстро, но мне просто повезло.
Я наклонил голову к бокалу с мартини, стоявшему на столе.
- “Карсонс”?
- Нет. Его у них нет. Зато есть хороший гороховый суп. Новость была недурна, поскольку гороховый суп - единственное блюдо, которым повар
“Континентала” имел право гордиться.