Кстати, никак не
могу понять, почему в подобных случаях папочкина роль в расчет не принимается, впрочем, сейчас не время дискутировать на эту тему. Нам предстоит
работать с "необыкновенными детьми", вот ими и займемся.
Я перелистнул страничку журнала.
- Подведем итоги данных о Ноэле, умершем в этот вторник. Похоже, в его письменный стол уолл-стритской конторы "Даниэль Галлен и Кь" был
вмонтирован ряд кнопок, по одной для каждой страны Европы и Азии, не говоря уже о Южной Америке. Стоило ему нажать на какую-нибудь, и тамошние
правители немедленно слагали с себя полномочия и справлялись по телефону, кого бы он желал видеть на их месте. Вы можете сказать, что в этом нет
ничего необыкновенного, но я с вами не соглашусь.
Старшая дочь, Джун, родилась, как я уже говорил, в июне 1893 года. В двадцать лет она написала дерзкую, сильно нашумевшую книжку "Верхом на
голой спине", а через год вторую - "Аферы Сенички". Потом она вышла замуж за блестящего адвоката Джека Чарльза Данна. В настоящее время это
видный государственный деятель США. Именно он на прошлой неделе послал в Японию столь убедительную ноту. Статья утверждает, что
головокружительный взлет Данна во многом объясняется его замечательной женой. Снова мамочка. Джун и сама стала мамашей, у нее двое детей - сын
Эндрю двадцати четырех лет и дочь Сейра двадцати двух.
Я переменил положение в кресле.
- Два других чуда все еще носят фамилию Хауторн. Мэй вообще не была замужем. Мужчинам следовало бы привлечь ее к ответственности за то, что
она обскакала их по части мозговых извилин. В двадцать шесть лет она буквально перевернула коллоидную химию, совершив в ней настоящую революцию:
что-то туманное про какие-то капли и пузырьки. С 1933 года она директор Варнейского колледжа, за эти шесть лет его фонды возросли более чем на
девятнадцать миллионов долларов, доказывая, что из пузырька можно сделать нечто весьма ощутимое. Журнал уверяет, что интеллект мисс Хауторн
просто не поддается описанию.
Знаете, а ведь я был не прав, заявив, что две оставшихся сестренки все еще зовутся Хауторн. В отношении Эйприл мне бы следовало употребить
не "еще", а "опять". Когда в 1937 году она взяла штурмом Нью-Йорк, то заметила у своих ног поверженного в прах герцога Лозано. Делать нечего,
пришлось его подобрать. Четыре других герцога, куча эрлов с баронами и двое промышленников немедленно покончили с собой. Но увы! Тремя годами
позже, при взятии штурмом Парижа, с Лозано она развелась и снова стала Эйприл Хауторн как официально, так и в тесном кругу друзей. Это
единственная актриса среди давно умерших и ныне здравствующих, которая сыграла и Джульетту, и Нору. В настоящее время она в восьмой раз покоряет
Нью-Йорк. Я могу это засвидетельствовать лично, поскольку месяц назад собственными руками заплатил пять долларов пятьдесят центов за билет на
"Яичницу". Может, припоминаете, как я уговаривал вас тоже пойти в театр? По-моему, общепризнанную королеву американской сцены вы просто обязаны
были повидать.
Вулф и бровью не повел. Спит, что ли?
- Конечно, - съязвил я, - какое нахальство со стороны этих необычайных сестер Хауторн - совершенно не считаться с вашими привычками и
заставлять меня договариваться о встрече с вами еще до того, как вы переварите свой ленч. Какая разница, что их мучает, какая разница, что Ноэль
оставил им миллион долларов, половину которого они намерены выложить за то, чтобы вы организовали слежку за их банкиром, - им все равно
следовало быть более деликатными.