– Да я тут все подсчитал, – заявляет Глухов. Доложил он командирам свои подсчеты. Цифры разные на листке. – Вот скорость катера, вот время, необходимое для взрыва мины. Вот расстояние, на которое за это время от места взрыва отойдет катер, – перечисляет Глухов.
Смотрят командиры на цифры.
– Все без ошибки, – уверяет Глухов.
Посмотрели командиры на Глухова. Дали ему разрешение.
И вот катер дельфином метнулся в море. Смотрят за ним командиры. Прошел катер совсем немного. И сразу страшенный взрыв. Брызги вулканом рванулись к небу.
– Погибли?!
– Волной накрыты?!
Но вот осели, как листья, брызги.
– Живы! Целы! – вздохнули с облегчением на берегу.
Мчится катер стрелой вперед. И снова взрыв. И снова к небу вода вулканом. За этим – третий, четвертый… Одиннадцать взрывов качнули небо. Открылся проход через минное поле. Развернулся катер. Помчался к берегу. Весел Глухов. Ликует Глухов. Посмотрите сейчас на Глухова. Словно не катер, а лихая тройка летит по морю.
Плавучая батарея
В ноябре 1941 года фашисты начали первое наступление на Севастополь. Три недели враги беспрерывно штурмовали город. Не пробились. Не прорвались. Не взяли.
Со всех сторон Севастополь прикрывали советские артиллерийские батареи. Среди тех батарей, которые обороняли подходы к городу с моря, была и одна – плавучая. Находилась батарея в открытом море на внешнем рейде. Построили ее на морском заводе. Отбуксировали подальше от берега, установили на якоре. На восемь метров в глубь моря уходила плавучая батарея. Глянешь сверху – как целый остров. 40 на 20 метров размер батареи.
Много хлопот доставляла батарея фашистам. Она не только прикрывала подходы к Севастополю с моря, но и первой начинала огонь по гитлеровским самолетам, совершавшим налеты на город. Фашисты решили уничтожить опасную батарею. Бросили против нее свои самолеты.
– Плавучая! – усмехаются фашистские летчики. – Как поплавок на воде. 40 на 20 – отличная цель. Да мы ее сразу, в один заход!
Вылетел первый фашистский летчик. Вот он в воздухе. Вот над морем. Подошел к батарее: «Ерунда. Пустяки. Я ее первой бомбой!»
Развернулся. Еще развернулся. Лег на прицельный курс.
Ждут на фашистской базе возвращения самолета. Не торопится что-то летчик. Время полета давно прошло. Удвоилось время. Утроилось. Не возвращается самолет.
Ясно на базе: недоброе что-то случилось с летчиком. И верно – недоброе. Сбили его батарейцы. Лежит он отныне на дне морском.
– Я полечу! Я докажу! – просится новый воздушный ас. – Я – сразу! Я – сразу! Да что там! Один заход!
И вот в небе летчик. Он над морем. Видна батарея.
Торжествует фашист: «Я ее – первой бомбой!» Разворот. Еще разворот. Проверил расчеты. Вошел в пике.
Ждут на базе возвращения самолета. Время полета давно прошло. Удвоилось время. Утроилось. Не возвращается что-то воздушный ас. Ясно на базе: недоброе что-то случилось с летчиком. И верно – недоброе. Сбили фашиста советские артиллеристы. Рядышком с первым утих он на дне морском.
В небо новые взмыли летчики: третий, четвертый, пятый.
– Мы живо! Мы живо! Раз плюнуть – один заход!
Вот море. Видна батарея. Ринулись самолеты на батарею.
Ждут на базе прилета летчиков. Время полета давно прошло. Удвоилось время. Утроилось. Удесятерилось. Не возвращается что-то третий. Не возвращается что-то четвертый. Не видно, не слышно пятого.
Все 250 дней героической обороны Севастополя стояла на боевом посту плавучая батарея. 26 фашистских самолетов уничтожили за это время советские артиллеристы.
Но не только разили они врагов. Своих под защиту брала батарея. Многим обязаны мы батарее. «Квадратом смерти» называли ее фашисты. «Квадратом жизни» мы вправе ее назвать.
Без звания и названия
Прошел ноябрь. Наступил декабрь. 17 декабря 1941 года, получив пополнение, фашисты начали второе наступление на Севастополь.
На одном из участков севастопольской обороны фашисты стали продвигаться вперед. Для отражения вражеского удара сюда был брошен батальон, срочно составленный из черноморских моряков. Пришли матросы прямо с кораблей. В полной морской форме, с полной морской выкладкой – даже скатанные валиком корабельные матрасики принесли. Пошли в окопах слова диковинные: бак, полубак, рында, склянки, швартовы, гюйс. Замелькали кругом бескозырки. Зачернели кругом бушлаты.
Командовать батальоном был назначен майор-пехотинец Касьян Савельевич Шейкин.
Глянул Шейкин: хороши моряки, красивы!
И все же беспокойство не покидает майора Шейкина. Матрос не пехотинец. Сумеют ли матросы точно бросать гранаты, точно вести стрельбу? А вдруг штыковая атака, а вдруг рукопашный бой? «Эх, хотя бы день иметь для тактических занятий!» – сокрушался майор Шейкин. Однако где же здесь до тактических занятий. Наступают фашисты. Батальон тут же был брошен в бой.
Зря волновался Шейкин. Не подвели матросы сухопутного офицера. Встретили метким огнем фашистов:
– Полундра!
– Полундра!
Забросали врагов гранатами:
– Ну-ка вперед, голубушка!
– Ну-ка лети, любезная!
И снова свое:
– Полундра!
В штыки, как один, ударили.
Перевыполнили матросы даже свою задачу. Не только отбросили фашистов на исходные позиции, то есть туда, откуда враги начали свое наступление, но и сами прорвались вперед, побывали в фашистских окопах, посеяли страх и панику.
– «Черные дьяволы»!
– «Черная смерть»! – кричали опять фашисты.
Прославился смелостью батальон. Слава о героях прошла по фронту.
Как отдельная боевая единица батальон просуществовал всего два дня. Выполнил батальон свою боевую задачу, остановил врага, разошлись после этого матросы по разным соседним полкам и ротам. Создавался батальон срочно. Не успели поэтому присвоить ему ни номера, ни дать названия.
Сокрушался майор Шейкин:
– Как же так?! Как же без номера, без названия? Выходит, мол, части такой и вовсе в истории не было.
Зря сокрушался майор Шейкин.
Получил он свое название – морской бесстрашный героический батальон. Хоть и был он без номера, без звания и названия, а знает его история.
Волшебный клинок
Декабрь. Не утихают бои с фашистами. Все так же рвутся враги к Севастополю. Один из наиболее опасных участков севастопольской обороны в эти дни находился в районе за Бельбекской долиной.
Здесь, рядом с рекой Бельбек, сражались советские конники. Целая дивизия. Но не в конном строю. Мал здесь простор для конницы. Спешились кавалеристы. Дрались, как пехотинцы.
Страшной была здесь схватка. Особенно 21 декабря. Отражая атаки фашистов, погиб командир полка отважный подполковник Леонид Георгиевич Калужский. Только узнали об этом в дивизии, как новая страшная весть: на поле боя убит командир дивизии полковник Филипп Федорович Кудюров.
Бьются советские конники. Сил не хватает, вот-вот не удержатся.
Отражать атаки фашистов кавалеристам помогала зенитная батарея младшего лейтенанта Николая Воробьева. Ловко сражались зенитчики. Из своих пушек били по фашистским танкам, по пехоте противника. Стреляли вдаль и прямой наводкой. Разили в цель и отсекали огнем противника – то есть огнем перекрывали фашистам путь.
Восхищались конники меткой стрельбой зенитчиков. В знак благодарности подарили они младшему лейтенанту Воробьеву кавалерийский клинок.
Кто-то сказал:
– Волшебный!
Принял подарок артиллерист. Решает, чем же ответить конникам.
– Залпом, залпом по фашистам, – подсказывают товарищи.
В это время фашисты как раз бросились в новую атаку. Идут как стена, как лава.
Вскинул младший лейтенант Воробьев клинок.
– Огонь! – рубанул по воздуху.
Ударили зенитки. Метнули в фашистов сталь.
– Огонь! – снова кричит Воробьев.
И вновь клинок к небесам взлетает.
Еще быстрей теперь заработали артиллеристы. С новой силой бросились в бой и конники.