- Простите меня, сэр, - произнес священнослужитель резким, энергичным голосом. - Черты вашего лица мне знакомы, но не могу вспомнить, где мы встречались. Не в Оксфорде ли?
Молодой человек был высок, худ и широк в кости, со шрамом на щеке. Он носил двубортный сюртук для верховой езды, укороченный спереди, так что виднелись жилет и бриджи из плотной светло-коричневой ткани. Темные волосы с медным отливом были бесхитростно зачесаны назад и перехвачены коричневой лентой.
- Вы ведь преподобный доктор Холс, не так ли? - спросил незнакомец.
Мелкий чиновник, следивший за этим разговором, выразительно глянул на жену. Приходской священник Тауэрдрета, викарий Сент-Эрме, директор гимназии Труро, видный горожанин и предыдущий мэр Труро, доктор Холс являлся персоной важной. Этим объяснялись его манеры.
- Так вы меня знаете, - удовлетворенно произнес доктор Холс. - У меня, как правило, хорошая память на лица.
- У вас было много учеников.
- А, это всё объясняет. Зрелость меняет внешность. Мммм, гм... Позвольте предположить... Хоуки?
- Полдарк.
- Фрэнсис, не так ли? - священник прищурился, вспоминая. - Я думал...
- Росс. Вы лучше помните моего кузена. Он продолжил обучение. А я почувствовал, совершенно ошибочно, что в тринадцать лет мое образование уже вполне завершено.
- Росс Полдарк, - вспомнил он наконец. - Ну-ну. Вы изменились. Теперь я вспомнил, - слегка насмешливо произнес доктор Холс, - вы были непокорным. Мне приходилось частенько вас пороть, а потом вы сбежали.
- Да, - Полдарк перевернул страницу книги, - дрянное дельце. И ваши лодыжки болели так же, как и мои ягодицы.
На щеках священника заалели два небольших пятна. Он уставился на Росса, а потом отвернулся к окну.
Невысокий чиновник слышал о Полдарках, слышал о Джошуа, от которого, как говорили, в пятидесятые и шестидесятые годы ни одна красивая замужняя или незамужняя женщина не чувствовала себя в безопасности. Это, должно быть, его сын. Необычное лицо с выступающими скулами, крупным ртом и большими, крепкими белыми зубами. Прозрачные серо-голубые глаза под тяжелыми веками придавали большинству Полдарков обманчиво сонный взгляд.
Доктор Холс возобновил нападки.
- С Фрэнсисом, я полагаю, всё хорошо? Он женился?
- Когда я в последний раз слышал о нем - нет, сэр. Я какое-то время провел в Америке.
- Боже мой. Плачевная ошибка, вся эта заваруха. Я был полностью против. Вы видели войну?
- Участвовал.
Они достигли вершины холма и, наконец, кучер ослабил вожжи на спуске.
- Вы тори? - доктор Холс наморщил тонкий нос.
- Солдат.
- Ну, в том, что мы проиграли, нет вины солдат. Англия без энтузиазма ко всему этому отнеслась. У нас нерадивый старик на троне. Он протянет недолго, а у принца другие взгляды.
Дорога в самой крутой части холма была сильно разбита, и карета тряслась и опасно раскачивалась. Ребенок заплакал. Они достигли подножья, и спутник кучера затрубил в рожок. Карета повернула на Сент-Остелл-стрит. Вечером во вторник возле лавок народу толклось немного. Два полуголых малолетних оборванца бежали рядом с каретой на всем протяжении улицы, клянча медяки, но отказались от погони, когда карета влетела в грязь на Сент-Клемент-стрит. Под громкий скрип и крики она завернула под острым углом, по узкому мосту пересекла реку, затряслась по гранитной брусчатке, накренилась, снова повернула и, наконец, остановилась перед постоялым двором "Красный лев".
В последовавшей суете преподобный доктор Холс, холодно попрощавшись, вышел первым и исчез, быстро перейдя между лужами дождевой воды и лошадиной мочи на другую сторону узкой улицы. Полдарк встал, чтобы тоже выйти, и чиновник впервые заметил, что молодой человек прихрамывает.
- Сэр, я могу вам помочь? - предложил он, спуская вниз пожитки.
Молодой человек, поблагодарив, отказался. Форейтор помог ему спуститься.
Когда Росс вышел из кареты, пошел дождь, редкий мелкий дождь, приносимый ветром, который здесь, во впадине между холмами, свободно гулял, налетая порывами.