К твоему сведению, Соутус полуслепой, если ты этого до сих пор не понял. Все его попытки вести счета кончаются сильнейшей головной болью.
Чендос покраснел как рак, и уже не было сомнения, что он в ярости.
— Почему мне не сообщили об этом?
— Может, потому, что каждый раз, как Соутус приезжает повидаться с тобой, ты непременно оказываешься на пастбищах. Может, потому, что ты пальцем не пошевелил, чтобы узнать, как Соутус ведет дела. А может, и потому, что ты вообще не заботишься о Бар-Эм. Просто наблюдаешь, как ранчо приходит в упадок после смерти дедушки.
— Кейси! — раздался предостерегающий оклик Кортни, Но Кейси уже остыла. Она зашла слишком далеко и поняла это. И прежде чем отец успел ее одернуть, выбежала из комнаты.
Кортни принялась было уверять Чендоса, что Кейси просто не совладала с собой, что она не то имела в виду, но муж, стиснув зубы, большими шагами вышел вслед за Кейси. Однако он не собирался ее догонять. Он свернул за дом и зашагал прямиком к конюшне, в то время как Кейси выскочила на парадное крыльцо.
Ах, как скверно все вышло! Не надо было Чендосу допускать, чтобы спор закончился таким образом. Кейси хоть и почувствовала вину, намерений своих не оставит. Ему надо было яснее сформулировать причины отказа. Объяснить, что он не хочет видеть, как Кейси потерпит неудачу, а этого не миновать.
Ковбои Бар-Эм могут принять ее, да и то на время, потому что знают как внучку Флетчера, но на ранчо каждый сезон берут наемных работников, которые не знают ни Кейси, ни ее деда, и раздоры начнутся довольно скоро. Другое дело, если бы она была постарше. Большинство мужчин не захотят подчиняться женщине, а уж молоденькой девушке — тем более.
Но Чендос в споре с дочерью ни о чем таком не упомянул, во всяком случае, не сказал достаточно ясно, а теперь уже поздно. Кейси непредсказуема, когда ее чувства взбудоражены. Кортни сама потолкует с ней, только надо дать девочке день или два остыть.
Крыльцо было большое — шириной, правда, всего в десять футов, зато в длину целых восемьдесят, во весь фасад дома. На крыльце стояли маленькие столики и стулья, нашлось место и для пары качелей — качели велел устроить отец; мать развела множество цветов, и поэтому плевательницы, которыми привыкли пользоваться обитатели ранчо, не бросались в глаза.
Кейси подошла к перилам и вцепилась в них так, что побелели костяшки пальцев. Перед ней простирались владения Стрэтонов, ее отца и деда. Плоские равнины, кое-где перемежаемые холмами или небольшими купами деревьев вокруг источников. Повсюду растут кактусы, водятся животные, типичные для Техаса. У северной границы растет лес, однако из дома его не видно. Русло реки отделяет одно ранчо от другого. Дальше к югу совместное владение — озеро с чистой водой, в котором полно окуней. Сильная земля, прекрасная земля. Но в это погожее весеннее утро Кейси ничего вокруг не замечала.
Она не должна была говорить отцу то, что сказала, но и ему не стоило рассуждать так неразумно. Кейси буквально задыхалась от злости и чувства вины. Ну к злости она в общем-то привыкла: росла вместе с братьями, которые обожали дразнить сестру. Зато чувство вины — совсем другое дело, к тому же оно справедливо…
О чем она думала? Отец и в самом деле ничуть не заботился о Бар-Эм. Не хотел иметь ничего общего с тем, что принадлежало Флетчеру Стрэтону, и всем это было известно. А Кейси любила деда. Кейси никогда не могла понять, почему он и Чендос не желают, так сказать, зарыть топор войны и жить в мире и согласии. Флетчер прилагал к этому все усилия. Но Чендос ничего не хотел прощать.
Она, разумеется, знала историю о том, как Мира, жена Флетчера, бросила его, потому что он изменял ей. Сына она взяла с собой, и, хотя Флетчер искал их повсюду, оба исчезли бесследно.
Флетчер так и не узнал, где они скрывались, пока годы спустя Чендос не появился на ранчо Бар-Эм.