— Через несколько дней мы будем дома, — ответил я. — По крайней мере, путешествие было спокойным. В храме я встретил женщину, она принесет нам пиво и еду.
— О, — отозвался посланник. — А как она выглядела?
Этого вопроса я не ожидал.
— Как любая крестьянка, только у нее необычные голубые глаза. Почему вы об этом спрашиваете, господин?
Посланник лишь нетерпеливо махнул рукой.
— Эту женщину знает каждый царский посланник, путешествующий по реке, — сказал он. — Сумасшедшая с голубыми глазами. В этом месте никто не останавливается именно из-за нее. Она служит в храме и обычно под видом незначительной услуги просит передать фараону какой-то деревянный ящик. Я уже встречал ее раньше. Вот почему мне так не хотелось высаживаться на берег в этой дыре.
— Ящик? — спросил я. — А что в нем?
Посланник пожал плечами.
— Она говорит, что в нем история ее жизни, что когда-то сам Великий Царь отправил ее в ссылку за некую провинность, но как только он прочитает ее записи, сразу простит и отменит наказание. Могу себе представить, что она там написала! — презрительно сказал посланник. — Она имени-то своего не нацарапает! Я давно должен был тебя предупредить, Камен, но она, в общем-то, неопасна. Покрутится здесь немного, зато хоть еды принесет.
— Так что же, в этот ящик так никто и не заглядывал? — спросил я.
— Нет, конечно. Говорю тебе, она сумасшедшая. Ни одному сановнику не придет в голову выполнить ее просьбу. И ты тоже, молодой человек, выбрось из головы всякие романтические бредни. Это только в сказках, которые рассказывают няньки, крестьянка может оказаться знатной дамой, в реальной жизни наши крестьяне — это тупые животные, годные лишь на то, чтобы выращивать урожай да пасти скот, на который они сами похожи.
— Она говорит как человек, получивший хорошее образование, — попытался я встать на сторону женщины, сам удивляясь тому, что делаю.
Посланник рассмеялся.
— Этому она научилась за те годы, что вертелась возле знатных особ, которые имели несчастье встретиться с ней, — ответил он. — И не вздумай ее жалеть, иначе она от тебя не отвяжется. И почему это жрецы храма за ней не присматривают? Если так пойдет и дальше, в Асвате вообще никто не будет останавливаться. Эта женщина безобидна, но назойлива, как муха. Она говорила что-нибудь о горячем супе?
Была уже непроглядная ночь, когда женщина пришла в наш лагерь, беззвучно появившись из темноты, освещенная оранжевыми отблесками костра, словно языческая богиня; на этот раз ее черные волосы были распущены и густой волной ниспадали на грудь. Я заметил, что на ней надето другое платье, столь же грубое, как и то, в котором она мыла пол в храме, а ноги по-прежнему босы. В руках женщины был поднос, который она церемонно поставила на складной столик перед посланником. Поклонившись сановнику, женщина сняла с горшка крышку и принялась разливать в две небольшие миски горячий ароматный суп. Вслед за супом на столе появилось блюдо с ячменными лепешками, финиковое печенье и, ко всеобщей радости, кувшин с пивом. Поклонившись, женщина подала миску сначала посланнику, затем мне, и, пока мы черпали ложками вкуснейший бульон, налила пива и осторожно расстелила у нас на коленях два безукоризненно чистых куска льняной ткани. После этого она почтительно встала в сторонке и лишь изредка подходила к нам, чтобы долить пива или убрать пустую миску. Я подумал, что она, видимо, когда-то работала служанкой в доме одного из местных вельмож, а может, и в доме главного жреца храма Вепвавета, который и сам был крестьянином, но все же, в силу своего положения, был образован получше, чем его односельчане, и заодно научил хорошим манерам и свою служанку.