Почти весь заповедник был пройден ногами Владимира и лапами его бессменного сопровождающего. Соня очень редко оставляла своего хозяина. Исключение составляло время, когда она должна была ухаживать за своими щенками. Соня оказалась хорошей мамой. Ее щенки не были обделены ни молоком, ни вниманием. Они росли крепкими и сильными. Владимир не занимался профессиональным разведением породы, но и не оставил свою любимицу без потомства.
Соня любила охотиться и будь она человеком, ее обвинили бы в браконьерстве, но Соня была лишь собакой и ей многое прощалось. Иногда ее хозяину приходилось прятать добычу своей собаки от соседей, потому что для нее не существовало различия в добыче, будь то редкий молодой сайгак, или простой сурок, которые в изобилии проживали на склоне горы у дома Владимира. Владимир ругал Соню, даже наказывал иногда, но в отношении охоты Соня была удивительно упряма. Воскресить придушенное животное Владимир не мог, поэтому просто уносил домой, разделывал и кормил Соню мясом ее добычи. И только маралы составляли исключение, но не потому, что Соня понимала запрет охоты на них, а потому, что Соня не встречала их детенышей, а на взрослых не рисковала охотиться в одиночку. Волчья кровь давала о себе знать. Кроме того маралы жили под особой охраной и, возможно, Соня понимала что охота на этих животных может стоить ей жизни. Хозяева маральего хозяйства не потерпят покушение на своих подзащитных, даже если покусившиеся будут простыми собаками. Кроме того, на взгляд Сони грациозные животные были похожи на домашних животных, а их защита прочно была записана в сознании собаки. Но за всю жизнь Соне не пришлось пасти и защищать стада хозяина. Она оказалась в роли любимицы семьи путешественника.
Глава 5
Ума попала на соленую часть прекрасного озера Ала-Коль1 в Джунгарском Алатау в юго-восточную часть Казахстана, в руки чабана, приехавшего к родственникам с озера Алаколь, которые и подарили ему щенка. Собака унаследовала от прадеда Рыжего волка рыжеватый оттенок шерсти и властный нрав.
Она легко поддавалась дрессировке, словно заранее знала, что хочет от нее хозяин, но никому из собак не позволяла властвовать над собой, за что в раннем детстве получала от старших собак. Но несмотря на прокусы и боль, Ума всякий раз, если что-то было не по ее нраву, затевала драку. Как только размеры Умы позволили ей лидировать – она стала полновластной хозяйкой во всей округе. Даже из кобелей мало кто мог похвастать победой над ней. Собака не была излишне агрессивной – просто все должно было быть так, как она хотела и только хозяину Ума уступала, хотя ей было очень трудно повиноваться. Только хозяин мог сказать Уме что ей делать, да и то, не повышая голоса. Если хозяин вдруг кричал на нее – Ума рычала, осторожно, предупреждающе. Эта собака всегда «ходила по краю». Чабан БекБулат уже не раз задумывался о том, что к старости, возможно, собаку придется пристрелить, если она взбесится или кинется на человека без причины. Но решение свое БекБулат очень хотел отложить до неизвестных времен, а может и не исполнить совсем. Ума практически самостоятельно пасла его табун. Она могла укусить чужую собаку, но никогда не кусала лошадей – беречь хозяйское добро она умела. Даже когда он пропустил время и не оставив в загоне кобылу, готовую родить, и та родила в поле, Ума не позволяла никому из табуна подходить к лошади, но и не давала табуну уйти далеко, чтобы кобыла не потерялась. Вечером, как обычно, Ума пригнала табун домой вместе с пополнением. Весь табун по воле Умы шел с той скоростью, с которой мог идти новорожденный жеребенок. Как только молодняк пытался бежать, Ума бежала наперерез и с лаем останавливала торопливых молодых коней. Бекбалот был очень удивлен и доволен.
Лошади паслись в степи у озера и на полянах в предгорьях, но пить ходили к ближайшей речушке, стекающей с гор, так как эта часть озера была соленой. В лощинах было немало травы, особенно рядом с густыми зарослями ежевики. На полянах встречаются кусты шиповника, жимолости татарской и гребенщика. Весной лошади едят траву только на открытых местах, на полянах, но к осени, когда основная часть травы выгорает, им приходится выщипывать траву из-под кустов, собирая остатки прежней весенней «роскоши». Собаке приходится уходить с табуном все дальше от загона вместе с лошадьми, занятыми поиском пищи.
Люди часто приезжают к берегам озера отдохнуть и полечиться в местных целебных грязях, но лошади и собаки обходят грязь стороной. Они предпочитают ходить там, где земля тверже и не скользит. Местные красоты привычны для животных и даже для местных жителей. Им кажутся странными восторженные возгласы приезжающих туристов, ведь здесь был и есть их дом, и он не меняется с годами. Но красота окружающего мира заставляет ощутить умиротворение человека, чьей душе не чуждо понимание прекрасного.
Озеро Ала-Коль прекрасно в любое время года, хотя растительности на его берегах не много. С северо-востока к берегу прилегает песчаная пустошь Бармаккум, рядом с которой расположены пастбища для скота. Часть озера, где реки впадают в него, вода в озере пресна на вкус, но на противоположной стороне от устьев рек, впадающих в него, вода озера Ала-Коль довольно солона.
Неброская красота здешних мест завораживает тишиной и невысказанностью. Огромные белые пятна солончаков без единого темного камня или веточки растений, синева неба и голубизна озера создает ощущение сказочной нереальности. В стороне от солончаков растительность вновь покрывает степь и дает пищу животным. Ума побывала почти на всех берегах большого озера, когда ее хозяин ездил закупать жеребят для своего табуна.
Лишь однажды ранней осенью Ума была удивлена, когда хозяин поехал с рыбаками на лодке и взял ее с собой. Причина, по которой Уму оторвали от ее работы, была проста – у одного из рыбаков был хороший, породистый кобель и хозяин Умы решил получить от собаки потомство. Но заодно друг – рыбак решил свозить товарища на лодочную прогулку на Птичий остров.
На Птичьем острове Ума растерялась от огромного количества птиц. Лодка пристала к берегу в том месте, где стая фламинго отдыхала во время полдневной жары, готовясь к отлету в теплые страны. Птицы подпустили лодку на удивление близко, и как только дно лодки прикоснулось к песчано-илистому дну озера, вся стая испугано взлетела. Даже отважная Ума прижалась к дну лодки от резкого шума крыльев удивительных розовых птиц с загнутыми клювами. Но не только фламинго проживают на острове. Люди и собака увидели здесь много разных птиц. На острове обитают до сорока видов птиц, и в эту пору многие из них собрались в стаи, готовясь к перелету. Ума и раньше видела многих из птиц, но на острове их было значительно больше, чем на прибрежных пастбищах. Остров напугал собаку своей необычной шумной возней. Путешествие ей не понравилось, и только в конечном пункте ее пути Ума получила удовольствие от общения с отцом ее будущих четырех щенков, которые появились ближе к зиме.
Ума и другие пастушьи собаки не часто видели мясо или кости от хозяев, они предпочитали не ожидать милости от людей, а охотиться самостоятельно. Благо, что в заповеднике нет недостатка в живности. В прибрежных зарослях встречаются кабаны, сибирские косули, ондатра, водяная полевка, водяная кутора, заяц-толай, гребенщиковая песчанка, суслики, тушканчики и множество других животных. Ума никогда не приносила добычу домой. Она охотилась в то время, когда табун отдыхал или спокойно пасся. Убедившись, что хозяйское добро в сохранности, Ума заботилась о собственном пропитании, съедая добычу невдалеке от пасущегося табуна. Или на рассвете, пока лошади спали в загоне. Иногда судьба баловала ее отбившимся от семейства слабым диким поросенком, но это было не часто, потому что поросята были слишком быстрой и громкой добычей, а у их папаш всегда припасены острые как нож клыки, способные разодрать не одну собаку. Стоило испугать поросенка, и сразу его громкий визг напоминал о необходимости уносить ноги как можно скорее, пока не пришли его мамаша или папаша, поэтому Ума нередко отдавала предпочтение тушканчикам, хоть и маленьким, но не опасным. И если тушканчиков или мышей поймать несколько штук – можно дождаться вечера и поймать кого-то покрупнее, ондатру или зайца.