Наибольшая сложность заключается именно в достойном и полном завершении труда, который преобразуют в будущем на Земле в книги. Предложенного мной потомкам материала хватит на издание десятков книг. Жизнь-то была у меня продолжительная, но для понимания ситуации на Фаэтоне будет вполне достаточно и четырех-пяти книг. Поэтому с особым тщанием я прорабатываю именно первые двенадцать книг.
В данном случае является важным, как мне кажется, повествовать одновременно полно и кратко. Это сложно сочетать, поскольку необходимы некоторые пояснения для землян. Зачастую чрезмерное желание что-то разъяснить подводит меня. Поэтому я делаю строже отбор или заново переписываю страницы рассказа. Хуже всего, когда есть что сказать, но материала так много, что одни страницы спорят с другими, а информация не организована должным образом. В результате приходится многое обобщать и сочетать более естественно и гармонично. Это удлиняет работу, но иного пути и выхода нет. Коли взялся за дело, надо его довести до конца, причем так, чтобы твой труд нравился в первую очередь тебе самому.
Что же касается людей, которые первыми познакомятся с повестью, оставленной мной, им я доверяю уточнить некоторые моменты, перевести на знакомый им язык названия некоторых местностей, имена, понятия и все то, что непривычно землянам, с чем они не знакомы и не сталкивались. Кроме них больше переводчиков, которые на должном уровне могли бы воспринять сказанное мной, нет, и не предвидится. С другой стороны, еще в ком-то и нет необходимости. Каждый, выполняя дело, за которое взялся, проходит свой путь. Я завершаю его. Землянам, которые услышат меня, еще предстоит со многим столкнуться и познакомиться.
О Лаэсе, где я родился и прожил насыщенную событиями жизнь, земляне ничего не будут знать, кроме домыслов и предположений. Потомки даже не будут предполагать, что до них в солнечной системе существовала относительно высокоразвитая цивилизация, обладающая технологиями, которые позволяют вообще не затрагивать природный ресурс, организовывать проживание так, что все отходы перерабатываются, а не загрязняют природу. Безотходные технологии проживания были нормой и само собой разумеющимся явлением и положением дел на Лаэсе. Свод правил и законов Лючина, который принял Совет Фаэтона, прямо говорил, что в обязательном порядке восемьдесят процентов всей суши и девяносто процентов всей водной глади ни при каких условиях не могут быть использованы для окультуривания и создания в них искусственных условий.
Мне довелось родиться и жить в условиях, когда к своду законов Лючина были приняты поправки, расширяющие область окультуривания до пятидесяти процентов всей суши. А это означало только лишь одно: войну с илахоцами (обобщенное название представителей лесных племен, населяющих пилг (девственный тропический лес)) и интами – жителями Фаэтона, придерживающимися законов свободы и изначального равенства. Поправки к своду законов Лючина были приняты, когда мне исполнилось шестьдесят пять лет. До этого мой отец – правитель Сихтэи – делал все для того, чтобы убедить Совет Фаэтона в необходимости такого шага. И поправки ему, в конечном счете, удалось провести. Без подкупа и предательства не обошлось, но это, как будут говорить на Земле, всего лишь детали, так, мелкие штрихи к портрету.
«Цель оправдывает средства. Остальное – не в счет. Только глупец, – не раз говорил мне отец, – соблюдает законы. Правитель же сам устанавливает закон и находит, когда надо, способы для того, чтобы его обойти или написать таким, каким он нужен, или отменить».
Мой отец – Вахутирн Идн Маоротай – вне сомнения был судьбоносной фигурой и едва ли не самым жестким и последовательным правителем с замашками тирана. Он имел талант к правлению и поэтому уже более двухсот лет с перерывами был единовластным правителем Сихтэи. За это время отец расширил территорию ацала (государства) в три раза, присоединил к Сихтэе ряд областей, заключил союз с правителями, которые точно также ненавидели интов и желали искоренить это явление с Фаэтона, как и он. Не нужны были Вахутирну даже относительно свободные существа на планете. В них отец и его союзники видели опасность для своего правления и законов, которые они устанавливали. Войны с интами были обычным и само собой разумеющимся явлением. Не было лет, когда они в той или иной степени не велись.
Правда и то, что интов защищал пилг, который был для них домом. Справиться с ними в девственном лесу не представлялось возможным, пока лес заповеден. Надо было снять запрет, разделить лес на зоны, а уже потом изгнать из вновь образованных зон илахоцев для того, чтобы на отвоеванной у пилга территории образовать ильены (окультуренные территории). Новые области должны были войти в состав Сихтэи. Некоторые из них должны были перейти временно на несколько лет в собственность корпораций, учрежденных власть имущими лицами. Крупнейшую из таких корпораций, Вуфрайн, образовал Вахутирн. Возглавлял ее один из ставленников отца. Также ведущие корпорации были образованы чеиками, этой секретной и тайной службой, которая поддерживала в Сихтэе порядок, необходимый отцу, отмечая и контролируя любые волеизъявления.
Чеики были мощной организацией, которая вела свою деятельность не только на территории Сихтэи под прикрытием и без него. В состав организации входили десятки тысяч лиц, в том числе и шулов – секретных агентов, которые расправлялись с неугодными проверенными методами, демонстрируя действенность основного правила: нет лаэсала – нет проблемы. Везло тем, кого они убивали. Особенно, если смерть наступала быстро и незаметно, к примеру, от сердечной недостаточности или во сне и классифицировалась, как несчастный случай. В таком случае то и придраться было не к чему. Шулы знали свое дело и были безнаказанны. Агенты проникли во все сферы жизни в Сихтэе, были внедрены во все слои общества, имели своих информаторов и знали обо всем, позволяя, тем не менее, процветать пороку. Еще бы, ведь это было выгодно и не только им.
Вахутирн и сам вышел из среды чеиков. Он некоторое время работал главой одного из департаментов, но потом сменил профиль деятельности, все-таки, как-никак, отец был выходцем из знатного рода потомственных правителей, который вел родословную еще от воцелла Дуны. А Дуна был почитаемым лицом на Фаэтоне. Он, по сути, пять миллионов лет назад выступил едва ли не родоначальником и новой расы, и цивилизации, которая вновь, после длительной паузы, возникла на Фаэтоне.
Дуна, собственно, и утвердил свод положений, законов и правил Лючина, в соответствии с которым до сих пор жили лаэсалы, не отступая от него. В своде, за нарушение основных его положений, предусматривалась быстрая смерть ослушникам. Еще более опасным для правящей элиты, а ею был класс эгов, было то, что не было разницы в том, кто нарушал законы.
Нидарга (правителя области) или даже правителя такого ацала, как Сихтэя, могли запросто схватить и, не особо разбираясь, если нарушения были налицо, лишить жизни. Причем допускался даже, если нарушение было кричащим, чуть ли не самосуд. Жители, объединившись, могли отловить нарушителя и привести приговор в исполнение. Суд в данном случае был больше народным.
Ничто так не объединяло представителей разных цейсов (каст), как возможность совершить правосудие. В таком случае утверждалось равноправие перед лицом закона. Многие нуйги (представители низших классов) чувствовали тогда свое равенство эгам и даже правителям. Совет Фаэтона, выступавший в данном случае курирующим и, одновременно, верховным органом планеты, был к нарушителям свода беспощаден, поскольку в него входили в своем большинстве воцеллы и валбы (фаэтонцы, владеющие силой и способностями, выступающие за равенство всех классов и групп населения).