Заинтриговала – так заинтриговала. Честно скажу, дар речи у меня пропал минут на пять. Но думать о загадочном предложении не позволил телефон. Звонила Женька и пищала в трубку, что они уже на даче, и все только и делают, что ждут меня. Что папа уже собрался идти на станцию – меня встречать, а я, бессовестная, всё еще на работе. Женька у нас вообще самая правильная. Дисциплинирует себя для хирургии. Она утверждает, что хирург должен быть очень собранным. Наташка всегда при этом добавляет: «Чтобы не отрезать чего лишнего».
В общем, временно выбросив из головы интригующий намек Валентины Матвеевны, я потянула свою неподъемную сумку на плечо и потащилась к выходу.
– Лидок! Удачного отпуска! – улыбчивая Татьяна, богиня нашей ресепшен – зоны, махнула мне рукой.
Выглянув из-за баула, я смогла только неопределенно пискнуть в ответ.
Когда спустилась на первый этаж и вышла на улицу, поняла, что силы у меня уже закончились. И осталось только два выхода: или вытряхнуть половину вещей из сумки прямо здесь, на тротуаре, или поступить нестандартно (в который раз за этот день) и поймать машину.
Почему-то второй вариант мне понравился больше. На всякий случай, я заглянула к себе в кошелек – убедиться, что деньги в нем точно лежат, и решительно проголосовала. Мимо проезжали машины, торопясь попасть в пробки на выезде из уставшего города.
Передо мной же остановилась симпатичная иномарка – небольшой, словно игрушечный «Крайслер». Из приоткрывшегося окна выглянул вполне приличный мужчина.
– Вам куда, девушка?
Я на всякий случай оглянулась – это точно мне? – но больше никого рядом с собой не увидела. Потом окинула взглядом чудо зарубежного автопрома, которое стояло передо мной и блестело пухлыми темно-синими боками. Я почему-то подумала, что на поездку до дачи на такой машинке содержимого кошелька не хватит.
– Никуда, – единственное, что пришло мне в голову.
Мужчина усмехнулся:
– Девушка, вы же только что голосовали? Значит, вам нужна машина, чтобы доехать куда-то. Правильно? – я кивнула. – Поэтому я вас и спрашиваю, куда вам. Если по пути, подброшу. И денег много не возьму.
– А сколько возьмете? – мама меня учила, что «немного» – понятие растяжимое. Для мужчины, разъезжающем на «Крайслере», это может быть одна сумма, а для не получившей отпускные помощницы генерального директора – совсем другая. – Мне в Подлипково надо, пятнадцать километров по Осташковскому.
– Знаю, мне в Терехино, это чуть дальше. Пятьсот устроит?
Меня устроило. Но всё равно было как-то неловко.
Неожиданно приятный незнакомец забросил мой баул в багажник и галантно приоткрыл пассажирскую дверь.
На всякий случай я поближе положила мобильный телефон и крепко обхватила сумочку, усаживаясь. Наверно, я смешно все это проделывала, потому что мужчина усмехнулся, но говорить ничего не стал.
Москва летом в пятницу превращается в Содом и Гоморру накануне потопа. Потоки людей волнами стекаются в душное нутро метрополитена. Раскаленный асфальт плавится под ногами. Все торопятся из города, шум, гам, на дорогах переполненные автобусы и электрички, раздраженные голоса и взгляды. Кажется, что город готов разорваться на части и поглотить самое себя, лишь бы не видеть и не слышать своих жителей.
Раньше, когда я была частью этого многотысячного потока, не замечала его. Но, знаете, всё выглядит иначе и особенно резко бросается в глаза, когда ты сидишь в прохладе юркой машины, тонированными стеклами ограждающей тебя от нервозной истерики мегаполиса.
Тихая приятная музыка играла в салоне. Я никогда не была знатоком современной поп-культуры, что западной, что нашей, но эта мелодия меня почему-то притягивала, умело озвучивала настроение замученного города.
– А кто это поет? – спросила.
Мужчина бросил на меня короткий взгляд, улыбнулся:
– Патрисия Каас. Не узнали? Это старый диск, насколько я знаю, «Piano Bar». – поймав мое недоумение, удивился: – Неужели не слышали?
– Честно говоря, редко слушаю музыку, – созналась я, – времени мало. На работе обычно радио работает, но там такое не услышишь…
Мужчина снова кивнул. Кажется, ему эта беседа ни о чем нравилась.
– Неформатная. Я сам немного музыкант, знаю, что на популярных радиостанциях подобные композиции не ставят.
Я уставилась на него, совершенно забыв о приличиях, даже рот приоткрылся от удивления:
– Вы музыкант? А на каком инструменте играете?
– На саксофоне.
– Джазмен? – ахнула я.
Мужчина кивнул. Машина, ловко свернув на автостраду, присоединилась к тысячам страждущих свежего воздуха автомобилистов.
Тут затрещал мой телефон. От неожиданности я вздрогнула, уронила его, и по законам подлости он закатился под сиденье, продолжая вибрировать, стонать и издавать непонятные звуки, вовсе не похожие на пятую симфонию Баха. Мне пришлось сползти на пол, прежде чем я смогла его найти. Но ответить не успела. Пока я смотрела, кто звонил, телефон затрещал снова. Это была Женька.
– Ну ты, где? Папа с мамой уже успели поругаться из – за шашлыка и помириться снова, а тебя еще нет. Ты хоть с работы выехала уже?
– Я на проспекте Мира. Если повезет, то через час буду.
Молчание в трубке означало, что Женька соображает, а последовавшее затем сопение – что куда-то торопливо идет.
– Ты что, на машине едешь?! – зашипела она в трубку через мгновение. – С ума сошла, на ночь глядя! Мама узнает – тебя убьет, учти! Номер хоть и марку сбрось! И геолокацию включи!
Я же говорю, Женька у нас самая правильная. И продуманная. Я вот бы даже не подумала о геолокации, а она – сразу выдала. Она такой стала с пятого класса, когда на перемене, во время игры в прятки, оборвала в коридоре занавески вместе с карнизом и штукатуркой. Родителей тогда вызвали в школу, а ей впервые поставили за поведение в четверти «удовлетворительно».
Я понимала, что сестра права, и такие ценные сведения, как номер автомобиля незнакомца, которые везет тебя загород, надо сообщить. Но как их узнать, когда ты уже внутри? Я задумалась.
– 988 АРУ, темно-синий «Chrysler PT Cruiser», две тысячи двенадцатого года выпуска, – улыбаясь проговорил мужчина. – Хорошая у вас подруга.
– Сестра, – автоматически поправила я и покраснела до кончиков волос (хотя куда уж им еще больше краснеть). Совсем забыла, что громкость на телефоне у меня стоит на максимуме – я ведь собиралась ехать на электричке.
Незнакомец усмехнулся:
– Пишите – пишите, не надо волновать семью.
Я хотела еще что-то сказать, но на выезде из города темно-синий «Крайслер» остановили на посту ГАИ. Мужчина взял документы и вышел из машины.
Когда он стоял рядом с гаишником, мне, наконец, удалось его рассмотреть. Он оказался довольно высок, темные волосы коротко острижены и уложены. Я невольно посмотрела на себя в зеркало заднего вида – одеваясь «демократичнее», я сегодня не успела уложить волосы. Правда, присмотревшись, я решила, что всё выглядит вполне неплохо, и успокоилась.
Еще у него был приятный голос, он слушал приятную музыку.
И наверняка женат.
Нет, я, в принципе не против: семья – это очень хорошо, это очень почетно. Просто… Как-то предсказуемо. Интересный мужчина, как говорят, на дороге не валяется. Факт.
Тем временем мой добрый самаритянин вернулся в авто, снова мелодично заурчал двигатель, увлекая темно-синий «Крайслер» в жерло автомобильного потока.
– Не заскучали? – поинтересовался незнакомец.
Я пожала плечами:
– Да не особо.
– У вас в Подлипкове дача?
– Не совсем у меня, у моих родителей.
Мужчина понимающе кивнул. Разговор немного не клеился – я нервничала и смотрела на дорогу, незнакомец от чего-то не хотел ехать молча и все продолжал со мной разговаривать, пробуя комфортные для меня темы, словно вор, подбирающий отмычку.
– А зачем такой громадный баул? – спросил, кивнув в сторону багажника. И тут же спохватился: – Простите, ради Бога, не хочу вмешиваться не в свое дело, просто интересно. Да и беседа у нас с вами немного в тупик зашла, вы не находите?