И главное, не сказал никому. Пропал на целый месяц. А потом выяснилось, что и подруга от него ушла – не выдержала эмоционального напряжения. Вот тут-то он уже конкретно запил, и покатилось. Помощи не принимал – вообще был неконтактным. Через год за долги у него забрали квартиру. И больше никто о нём не слышал. Ушёл, говорят, на улицу, стал бездомным.
После этого я стал ходить по улицам с опаской, стараясь не смотреть по сторонам. Боялся, вдруг однажды в каком-нибудь вонючем бомже я узнаю Славу. Вообще без машины больше по городу не шатался, объясняя это удобством и привычкой. Знакомые сначала посмеивались: «Сноб! Совсем зажрался!», но потом отстали. А из бара с Женькой я уезжал на такси. Но Таня вскоре тоже почему-то от меня ушла.
И стоило нарушить своё правило лишь раз, всего один единственный раз отклониться от курса – и вот оно! Попал в передрягу. «Как только у меня у первого здесь нервы не сдали?! Разруха и грязь вокруг, толпа злых бомжей…» Я вспомнил, как, стоя у двери, за которой воцарилась подозрительная тишина, пытался восстановить конструктивный ход мыслей. И на краю сознания промелькнула одинокая фраза: «Пожалуй, в ту яму должен был тогда упасть я…»
***
Из штаба Роман выехал на своей машине, пристроившись в хвост к фургону оперативного реагирования. Было приятно ездить на своих колёсах, и ему это негласно разрешалось. К тому же, так в фургон вмещалось больше людей.
У недостроенного здания встала машина МЧС. Двор был заполнен служащими в униформе. «Не так много, всего шестеро, – подумал Роман – значит ничего страшного» – и подбежал к своему начальнику.
– Валерий Сергеич, какие буду указания?
– А, Рома! – неформально ответил тот. – Ты давай, одевайся. Поступил звонок в службу спасения. Он оборвался, но оператор зафиксировал это место. То ли бывшая химическая лаборатория, то ли какой-то завод… Чёрт знает, кому в голову взбрело туда лезть! Территория закрытая. Числится опасной зоной. Но туда и так никто не ходит. Эх… В общем, снаряжайся, и вперёд!
– Так точно, товарищ старшина! – отчеканил Роман и побежал к фургону.
Там он облачился в химзащитный костюм, накинул на шею ремешок респиратора, приладил на пояс рацию, вставил в ухо наушник. Уже готовый заходить внутрь, оглянулся на шефа. Тот ему улыбнулся и поднёс переговорник к губам: «Группа, вперёд!»
Шестеро спасателей вбежали в здание. Скрипнули металлические ворота, впустив их в просторный вестибюль. Роман остановился, снял с пояса щуп газоанализатора и повёл им в воздухе. Табло замигало изменчивыми цифрами.
– Оксид углерода, примеси метана, другие продукты горения. Концентрация незначительная, но риск отравления есть.
Он надел респиратор, поправил его и бегло проверил крепления ловкими пальцами. То же самое сделали остальные. Затем Роман глухо сказал в рацию через маску:
– Докладываю. В воздухе обнаружена незначительная примесь газов.
– Принято, – ответил командир. – Двигайтесь дальше.
Посреди вестибюля была узорчатая решётка, загораживавшая вход в коридоры. Дверь решётки стояла распахнутой, так что проходная не стала для команды помехой: не понадобились кусачки и пилы.
Дневной свет, проникавший сквозь окна в дальних концах коридоров, наполнял их холодным сиянием, рассыпаясь по краям защитных линз маски лёгким радужным ореолом.
– Группа, – скомандовал Роман, – разделимся по двое. Каждое звено проверит по коридору.
Спасатели разбились на двойки и двинулись к заграждению. Роман оказался в паре с Рашидом – опытным бравым мужиком вдвое старше его.
– Ну, алга! – с усмешкой прогудел в маску тот и первым шагнул в проём.
Роман глянул на него с улыбкой, хоть этого и не было видно под маской. Но улыбка стёрлась с его губ, когда он проходил сквозь проём решётки. Что-то странно кольнуло в висок, к горлу подкатил жёсткий ком. Роман судорожно сглотнул и тревожно посмотрел вперёд – на сияние далёкого дня – еле успев ощутить тень какого-то предчувствия.
Его двойка взяла на себя центральный коридор. Полутёмный, с загадочным голубым отсветом, ложащимся на доски пола. Здесь ледяное сияние, которое так сильно било в глаза, когда парень смотрел на него из холла, почему-то померкло, став слабым холодным оттенком на стенах и на полу. По бокам коридора были двери, и очень много. Некоторые – открытые – дышали морозной темнотой. Другие были заперты и опломбированы.
– Проверим открытые, – коротко бросил Роман, включая налобный фонарь.
За первой ничего не было: какой-то тёмный чулан с покосившейся дверью. За второй – уже больше: комната и закуток с переломанными досками на полу, а из стен торчали ржавые трубы. Каждый раз Роман напрягался, готовясь увидеть чьё-нибудь скорченное тело: человека, лежащего без сознания, или раненого, зовущего на помощь.
Но минут за двадцать они с Рашидом прошли весь коридор, обшарили все открытые комнаты. Некоторые оказались большими, хоть и абсолютно пустыми, разве что с парой матрасов и обрывками газет на полу, другие – всего лишь чуланами, но пострадавших там не было. Пару раз щёлкала рация. Роман думал, что другие двойки кого-то нашли, и надо бежать им на помощь. Но динамик молчал, как будто кто-то нажимал кнопку вызова и тут же её отпускал. Тогда Роман спрашивал: «Кирилл, Витя, что у вас?» – но в ответ раздавалось только: «Пока ничего, отбой». А когда они с Рашидом дошли до конца коридора, парень временно забыл обо всём. Он замер на месте, восхищённо уставившись вперёд.
Невероятный витраж из стеклоблоков занимал всю стену, в которую упирались коридоры. Блоки были не одинаковые, как в обычных советских зданиях, а разноцветные: синие, голубые, коричневые (цвета йода), изумрудно-зелёные – и свет с улицы, проникая сквозь них, играл в пыльном холодном воздухе фантастическими яркими бликами.
– Вот те раз! – не удержался даже тёртый Рашид. – Это что за советская красота?
Роман с жадностью обозревал её сквозь защитное стекло маски, задрав голову, на сколько позволяли крепления. Его кольнуло дежавю. Словно он, как в детстве, смотрит на солнце сквозь осколки бутылочного стекла. Расцвеченные слои воздуха кружатся вокруг него, перемешиваясь и посверкивая то ли плотной пылевой взвесью, то ли иными примесями, каковых, впрочем, согласно анализатору, было не так уж много.
Что-то тихо шикнуло в маске. Роман рефлекторно дёрнул руку вверх, но его вдруг повело. Цветные блики колыхнулись, закручиваясь спиралью, и в глазах стало быстро темнеть. Парень пошатнулся, тряхнул головой.
Всё исчезло. И не так, как это бывает после головокружения, когда голова болит, а в ушах остаётся звон. Всё ушло совсем, и перед Романом опять была только цветовая мозаика, а не мистическая круговерть света, увлекающая за собой.
Парень украдкой оглянулся: «Рашид не заметил?» Похоже, что нет. Он и не смотрел на Романа, так что можно было не опасаться – назад не отправит (была у старшего по опыту спасателя и такая сила). А тут как раз из коридора справа вышли Даня с Кириллом и тоже уставились на витраж.
– Красиво, красиво… – пробурчал в маску Роман. – Никого не нашли?
– Не, – отозвался Кирилл. – Может, у первых что?
А ведь первая группа спасателей так и не появилась перед волшебным витражом. Роман снял с пояса рацию и нажал на вызов.
– Витя, приём!
Но рация отозвалась только трескучей статикой.
Он повторил попытку. Потом переключился на командира.
– Они в подвале, – рассеянно бросил тот. – Там не ловит.
– Подвал? Какой подвал? Приём!
– Да там… На входе слева… Отбой.
«Значит проглядел я подвал…» – с досадой подумал Роман.
– Все за мной! – скомандовал он, и четвёрка двинулась по левому коридору.
Дверь подвала оказалась выбита – болталась на одной петле. А рядом валялась какая-то белая пластмасска. Не похоже, что вынос двери был работой аккуратных Вити с Колей. Да и шума в этих гулких коридорах вроде бы не слышалось.