В этот день обе подруги с удовольствием вышли погулять по улицам Флоренции, на которых постепенно восстанавливалась прежняя жизнь. Они решили подняться на холм, где прежде собирали цветы. Фьоре и Кьяре нравилось это место, откуда открывался прекрасный вид на окрестности города. Дожди не нанесли ущерба ни церкви, ни дворцу епископов. Стройные кипарисы на вершине холма напоминали строгих и неприступных стражей.
Стоя наверху террасы, молодые женщины любовались видом города, расстилавшегося перед ними в легкой дымке, предвещающей жаркую погоду. Снизу от огородов поднимался пряный запах зелени - мяты, петрушки, укропа. Воздух был прозрачен и чист. В небе, словно пущенные кем-то стрелы, летали ласточки.
Сидя на камне и покусывая травинку, Фьора испытывала настоящее блаженство. Она вновь обретала свой любимый город, который так очаровывал ее своей красотой и изяществом. Ни Кьяре, ни ей не хотелось разговаривать. Их объединяла эта мирная красота, где можно было отдохнуть душой и телом. Коломба дремала неподалеку, опершись о дерево и уткнув лицо в колени.
Фьора хотела последовать ее примеру, как вдруг чья-то тень легла на траву. Она вздрогнула и узнала Луку Торнабуони, присевшего перед ней на колени.
Она возмутилась, и реакция ее была быстрой:
- Уйди! Я же сказала, что больше не желаю видеть тебя!
- На одну минуту! Фьора, всего лишь на одну минуту!
Я знаю, ты сердита на меня.
- Сердита на тебя? Да я просто забыла о твоем существовании! И зачем тебе понадобилось напоминать о себе?
- Не будь так жестока! Я знаю, что плохо поступил с тобой, но если бы ты знала, как я страдал потом!
- Страдал?! Ты произносишь слово, смысл которого тебе неведом. Достаточно взглянуть на тебя, чтобы понять, как безоблачна твоя жизнь. Ты великолепно выглядишь, насколько мне известно, у тебя молодая жена, сын. От жалости к тебе ну прямо плакать хочется, - добавила она с иронией.
- Дай мне сказать хоть слово в свою защиту, Фьора. Умоляю тебя! Кьяра, - продолжил Лука, обращаясь к девушке, - оставь нас наедине на несколько минут!
Вместо ответа та растянулась на траве во весь свой рост.
- Кьяра, прошу тебя!
- Нет! Мне здесь так нравится! И потом, ты же слышал, что у Фьоры нет ни малейшего желания говорить с тобой. Она презирает трусов.
- Я не трус, и вам это хорошо известно. - Лука не мог снести подобного оскорбления. - Я храбро сражаюсь на турнирах!
- Подумаешь, - пренебрежительно сказала Фьора, - это доступно любому дураку, лишь бы у того были мускулы, хорошее оружие и послушная лошадь. Храбрость, Лука, заключается совсем не в этом.
- А что мне оставалось тогда делать? Выступить один на один против взбесившейся толпы? Это было ужасно...
- А ты думаешь, мне это было неизвестно? Ты спрашиваешь что тебе надо было сделать? Просто прийти ко мне и протянуть руку помощи, в которой я так нуждалась. Побыть рядом со мной. Но ты удрал как трусливый заяц. Если бы не Лоренцо....
- А что мой кузен сделал особенного? Он мог спасти тебя, но даже пальцем не пошевелил, - с горечью ответил Лука.
- Он сделал больше, чем ты думаешь. И если я еще жива, так это только благодаря ему.
- Ты щедро платишь ему за это, - язвительно сказал Лука. - Я слышал, что ты стала его любовницей?
- Совершенно верно, только это не должно тебя касаться.
- Но я люблю тебя, Фьора! Я никогда не прекращал любить тебя и сожалею о том, что произошло! Ведь я хотел прийти к тебе на помощь, но мой отец запер меня, и я.