– Предупреждаю. Сегодня утром я выжал от груди сто десять килограммов. Ну? Что же вы? Есть желающие? Я жду!
Ни густобородый репортер, ни рыжая журналистка желания не изъявили.
– Хорошо, – подытожил Виноградов. – Если я здесь, по краю сцены, пройдусь на руках? Это вас убедит?
Журналисты нестройно согласились.
Виноградов снял пиджак, раскинул руки и напряг бицепсы. Белая шелковая рубашка в соответствующих местах мягко приняла форму полукружий. А затем уж – и вовсе произошло невероятное; то, что потом обсуждали, как «самое значительное событие экономического форума в Санкт-Петербурге».
Шестьдесят шестой номер в списке «Форбс» закусил кончик дорогущего галстука, встал на руки и прошелся по краю сцены.
И тут уж никто не скупился; отбросив блокноты и диктофоны, журналисты хлопали во все ладоши.
9
На кладбище было пустынно. Пахло еловой прелью. Где-то неподалеку, но Марина никак не могла понять, где, чирикала надоедливая птичка; судя по голосу, выглядела она омерзительно.
Марина стояла перед могилой отца. Свежая земля успела просохнуть, а холмик – осесть; Марина поправила перепутанные ленты венков и собрала увядшие цветы. Достала тряпку, намочила ее водой из бутылки, которую наполнила на входе, и протерла закрытую полиэтиленом фотографию отца. Отступила на шаг и посмотрела на низенький деревянный крест с табличкой. «Сергей Николаевич Поляков». И – годы жизни. Год рождения, казавшийся непостижимо далеким, и год смерти, выглядевший фатально несправедливым.
Рядом кто-то кашлянул. Марина обернулась и увидела мужчину неопределенного возраста в дурно сидящем темном костюме.
– Я вижу, вы скорбите? – участливо сказал мужчина.
– Неудивительно. Я потеряла отца.
– Что вы говорите? – мужчина оставался неподвижен, но Марине показалось, будто он по-бабьи всплеснул руками. – Сергей Николаевич. Такой видный ученый. Историк.
– Вы его знали?
Мужчина мелко закивал, словно боролся с неожиданно охватившей задумчивостью. Последовал протяжный вздох.
– Я много о нем слышал. – Мужчина достал платок. – Безусловно, он заслуживает памятника.
Вот так. Трогательное участие незнакомца вдруг получило примитивное и обидное объяснение. Марину едва не разобрал смех.
– Вы – похоронный агент?
– Это – не самое лучшее название для моей профессии.
– Вы что, на проценте?
– Я скорблю вместе с вами.
– Предпочитаю это делать в одиночестве.
– Почему вы так категоричны? Здесь, в месте последнего приюта…
Марина не стала дослушивать.
– Пошел ты!
Агент торопливо отошел подальше от Марины, достал из кармана визитку и положил на скамейку.
– Если что потребуется – всегда к вашим услугам.
Марина демонстративно отвернулась. Она стояла, прислушиваясь, как под ногами агента хрустит мокрый песок. Шаги стихли, но тут же вернулись вновь. Марина не выдержала: ох, и задаст она ему сейчас трепку! Окатит водой. Как минимум.
Марина развернулась и застыла.
Перед ней стоял вовсе не надоедливый агент, а тот самый здоровяк, что пытался открыть дверь парадного. Вот оно что! Теперь все понятно.
Марина попятилась, схватила сумку.
– Ты кто? Я тебя узнала! Зачем ты за мной следишь?
Парень шагнул навстречу Марине, сокращая расстояние. Марина отпрыгнула, запустила руку в сумку.
– Не подходи! У меня здесь – газовый баллончик!
Конечно, это было неправдой, но блеф подействовал. Здоровяк остановился.
– Хорошо, стою.
– Что тебе от меня нужно? Это ты постоянно звонишь и молчишь в трубку?
Парень изумился. Завертел головой; кудри разлетелись.
– Ты – Марина?
– Да.
– А я – Митя.
Парень показал на могилу.
– Сергей Николаевич Поляков – мой отец.
Вот этого Марина никак не ожидала. Сумка выпала из рук.
10
Командор сцепил ладони, энергично потер их друг о друга, словно хотел согреться.
– Вы провели расследование? – теперь его голос звучал менее грозно, чем четверть часа назад.
Слово взяла Анна.
– Мне удалось присутствовать при вскрытии. Ножевое ранение. Прямо в сердце. Большой клинок необычной формы. В одежде ничего не было.
Командор задумался.
– Большой клинок необычной формы. Это что-нибудь даст?
Анна покачала головой.
– И в одежде – ничего? – повторил командор.
– Убийца его обыскал. Или – убийцы.
– Ладно. Это все?
Месье Жан поднял руку. Командор кивнул.
– Я проник в кабинет следователя и покопался в его сейфе, – начал вор. – Но не спрашивайте меня, как я это сделал. Маленькие профессиональные тайны.
– Я и не спрашиваю, – отрезал командор. – Даже если бы вам очень этого хотелось, все равно не буду. Продолжайте по существу.
– Судя по материалам дела, – вор сменил тон с развязного на более официальный, – портфель профессора исчез. Полиция отрабатывает только одну версию: убийство при разбойном нападении.
– Они не знают, кем он был на самом деле, – вставил Виктор. – Поэтому отрабатывают только одну версию.
– Рискую показаться циничным, – сказал командор. – Но это нам на руку.
– Позвольте мне? – подал голос Валентин.
Он легко пробежался пальцами по клавиатуре; на большом экране появилась схема движения профессора. Красная ломаная линия начиналась от Московского вокзала, несколько раз поворачивала и заканчивалась жирной точкой где-то в проходных дворах.
– Я проверил данные мобильной связи, – пояснил Валентин. – С момента прибытия профессора на вокзал, в течение получаса, его телефон был в сети.
Командор посмотрел на схему; пальцы стиснули крепкий подбородок.
– Почему он пошел пешком? Почему не взял такси, не воспользовался городским транспортом? Можете ответить?
– Да. В тот вечер город стоял. В связи с открытием экономического форума многие улицы перекрыли.
– Я повторил его маршрут, – вступил Виктор. – Опросил возможных свидетелей, посмотрел записи с камер наблюдения. Никаких результатов.
Командор сделал рукой кругообразный взмах; видимо, этот жест должен был означать, что пора подвести какой-нибудь итог.
– Вы можете сделать однозначный вывод? Что это? Разбойное нападение, как считает полиция? Или – происки наших врагов?
Виктор не задумывался.
– Мы должны предполагать худшее, – сказал он.
11
Первым делом Марина сжала пальцами виски. Потом – посмотрела на могилу отца; точнее, на фотографию, будто она могла ответить. И лишь потом – подняла упавшую сумку.
Марина отказывалась верить своим ушам. Все это походило на дурной сон. Нет, что там сон! Даже во сне такого не могло быть!
– Отец? – переспросила Марина. – Сергей Николаевич Поляков – твой отец?
– Он часто ездил в Москву.
– Да, он работал в архивах.
Митя кивнул.
– Примерно двадцать лет назад он познакомился с моей мамой. А еще через четыре года – родился я.
Марина пожала плечами.
– Что значит «родился»?
– Так бывает, – начал объяснять Митя. – Когда два человека…
– Хватит! – вспылила Марина. – Избавь меня от подробностей.
Митя примирительно поднял руки.
– Он иногда рассказывал о тебе.
Марина усмехнулась.
– Это – тем более странно, потому что о тебе он не рассказывал ничего и никогда. Я даже представить себе не могла, что у отца может быть другая женщина.
– Он – мужчина, – пробовал заступиться Митя. – Совсем не старый.
– Он – ученый, – отрезала Марина.
– Чего ты злишься? Он никого не предавал. Он же был вдовцом.
Тут Митя был прав. Стоило признать.
– Да. Я видела маму только на фотографии, – медленно произнесла Марина. – Она умерла, когда меня рожала. Но все равно. Это как-то… В голове не укладывается.
– Вот видишь? Поэтому отец ничего тебе и не говорил. Ты – слишком ревнивая.
Митя как-то очень быстро позволил себе перейти на дружеский тон; это задело и отрезвило Марину.
– Послушай! Как тебя там? Митя, да? А почему я должна тебе верить? С какой стати? Может, ты меня обманываешь?
Митя открыл сумку и достал запечатанный конверт.
12
Командор сцепил руки за спиной, прошелся по залу.
– Да. Вы правы. Как думаете, если исходить из худшего, есть ли вероятность, что профессор перед смертью мог что-нибудь рассказать?