Глава 1
Боковая дверь, предназначавшаяся не для посетителей, открылась, впустив сырой холодный ветер, и в помещение скользнула девушка. Она замерла на месте, привыкая к свету. Буфетчица подняла глаза, нахмурилась, сердито щелкнула языком и торопливо подошла к ней.
— Лиа, каждый раз, как мы с тобой видимся, ты выглядишь все хуже и хуже. Посиди, а я пока пунш тебе согрею, — сказала полная женщина, силой усадила дрожавшую девушку на стул и сунула кочергу в огонь, украдкой поглядывая на свою младшую сестру. Лиа похудела еще больше — если это только было возможно. Казалось, ее лишенные плоти кости выпирают сквозь грязное штопаное платье; глаза ее запали и были обведены синими кругами, нос обгорел на солнце и шелушился. С одной стороны ее лица красовались три длинные царапины, покрытые засохшей кровью, а с другой — большой сине-зеленый синяк.
— Это его рук дело? — с омерзением спросила буфетчица и сунула раскаленную кочергу в кружку с «флипом».
Лиа молча кивнула и с нетерпением протянула руки к напитку из горячего пива с патокой.
— А он хотя бы объяснил, за что бьет тебя?
— Не больше, чем всегда. — Лиа отпила половину содержимого кружки и откинулась на спинку стула.
— Лиа, ну почему же…
Лиа открыла глаза и сердито посмотрела на сестру.
— Лучше меня не трогай, Бесс, — предупредила она. — Это ведь не первый раз. Занимайся своим делом, а я сама позабочусь о себе и о детях.
Бесс замолчала и отвела глаза.
— Лечь под нескольких порядочных джентльменов легче, чем то, что приходится терпеть тебе.
На эти вульгарные слова Лиа даже глазом не моргнула. Слишком часто сестры ссорились из-за этого, чтобы обращать внимание на подобные высказывания. Два года назад Бесс надоел их безумный папаша, который постоянно избивал дочерей за то, что «женщины рождены в грехе». Старшая дочь ушла с их бедной фермы, стоявшей вдали от реки, и занялась поисками работы, а кроме этого, завела «дружбу» с несколькими мужчинами. Разумеется, Лию избивали за грехи Бесс. А Бесс пыталась убедить ее покинуть ветшающий дом отца. Однако Лиа оставалась дома и присматривала за своими шестью младшими братьями и сестрами. Она обрабатывала землю, сеяла, убирала урожай, готовила еду, кое-как поддерживала рушащийся дом, а что важнее всего — защищала детей от отцовского гнева.
— Посмотри на себя, — сказала Бесс. — Тебе можно дать сорок пять лет, а сколько тебе в действительности? Двадцать два?
— Думаю, да, — устало ответила Лиа. Она присела впервые за целый день и, выпив горячего напитка, теперь отдыхала. — У тебя найдется для меня что-нибудь из одежды? — тихо спросила она.
Бесс опять было принялась причитать, но передумала, пошла за стойку и достала холодный окорок, хлеб и горчицу. Поставив тарелку на стол перед Лией, она села напротив. Краем глаза она заметила, что Лиа медлит и не торопится приступать к еде.
— Ты ведь подумываешь, как бы эту еду утащить детишкам. Тогда я тебя буду кормить насильно.
Лиа слабо улыбнулась и жадно принялась есть. Набив рот, она опустила глаза и спросила небрежно, будто ответ ее не интересовал:
— Ты не видела его в последнее время? Бесе бросила быстрый взгляд на грязные волосы сестры.
— Не думаешь ли ты… — заговорила она, но осеклась и опять перевела глаза на огонь. Тьму в таверне рассеяла вспышка молнии.
Бедная Лиа, подумала Бесс. Во многих отношениях Лиа походила на отца, особенно своим упорством и неподатливостью. Бесс смогла уйти из дома, оставив детей на произвол судьбы с отцом, однако для Лии семья означала все, даже несмотря на то что одним из ее членов был безумный старый гуляка.