– Осторожнее, Ларс. Не перебегай дорогу куратору Мору, – Петр все никак не унимался. – Он мужик серьезный, на твое происхождение не посмотрит.
Хильда демонстративно привстала, как будто собираясь обойти стол и все-таки ударить его, но Петр тут же примирительно вскинул руки.
– О, прости, я не подумал, что не стоит говорить об этом вслух.
– Не можешь мне напомнить, как тебе удалось год назад уболтать меня на те три свидания, что у нас были?
– Вот кого я не боюсь, так это вашего Мора, – заметил Ларс таким тоном, словно его пытались напугать кухаркой. – Если бы не мой отец, он бы сейчас в охране где-нибудь работал, а не в Академии.
Хильда тут же забыла про Петра и навострила уши. Она слышала отголоски этой истории и не совсем понимала, что именно могло связывать семью Фарлаг с Мором. С чего вдруг министр образования помог уволенному из Легиона следователю?
– Так это правда? – удивился Дин. – Он ваш протеже?
– Протеже – громко сказано. – Ларс поморщился. – Он вроде как оказал услугу старшему сыну отца, за что и потерял работу. Отец его так отблагодарил.
– Старшему сыну отца? – удивленно переспросила Хильда. – Первый раз слышу, чтобы так называли брата.
По лицу Ларса прокатилась едва заметная судорога. Видимо, оно пыталось неприязненно скривиться, но он сумел удержаться.
– Найт – сын от первого брака отца, братьями в полном смысле слова мы никогда не были.
Сказав это, Ларс, судя по всему, потерял аппетит, потому что внезапно встал, сдержанно со всеми попрощался, отлевитировал поднос с едва начатым завтраком к стойкам для грязной посуды и быстро ушел.
Вслед за ним ушел и Дин. Меньше минуты спустя Валери тоже пробормотала, что ей пора. В итоге Хильда осталась наедине с Петром. Выглядел он не очень довольным: очевидно, незваные сотрапезницы помешали какому-то важному для него разговору.
– Что ты на меня так смотришь? – с вызовом поинтересовался Петр.
Вопрос заставил Хильду очнуться от скачущих в голове разрозненных мыслей: она и не заметила, что все это время сверлила его взглядом.
– Петр, что ты задумал? – спросила она напрямик. – Я печенкой чую, что ты что-то задумал.
На его губах появилась самодовольная ухмылка.
– Скоро узнаешь, Сатин. Все узнают. Это будет лучшая итоговая работа для кандидата в следователи. Меня вполне могут зачислить в Легион досрочно.
С этими словами он поднял поднос и тоже покинул столик.
Хильда посмотрела на свои тарелки, бросила взгляд на часы и невозмутимо принялась есть. Полноценный завтрак, как и другие приемы пищи, необходим, если хочешь, чтобы мышцы хотя бы немного росли. Поэтому она ела независимо от наличия аппетита, который после разговора окончательно пропал.
Осилив практически все, что набрала, Хильда поторопилась на лекцию по теории создания артефактов. И словно в насмешку профессор рассказывал сегодня о создании подслушивающего артефакта.
Глава 6
Несмотря на то, что шла уже вторая неделя сентября, на побережье погода оставалась почти летней. На пике дня яркое жаркое солнце прогревало песок на пляже пусть и не до раскаленного, но до вполне обжигающего состояния. Еще теплая вода залива так и манила окунуться, и лишь прохладный и порой чересчур резкий ветер напоминал о приближении холодной поры.
Последние месяцы Тара Фарлаг предпочитала не обращаться в русалку, но на берегу проводила немало времени. Надев светлую широкополую шляпу, под которой прятала от солнца лицо, она гуляла по мокрому песку у самой кромки воды, позволяя игривой волне время от времени обнимать босые ступни. Она набирала полную грудь солоноватого воздуха, иногда останавливалась, все-таки поднимала лицо к солнцу, закрывала глаза и прислушивалась к ленивому плеску и усыпляющему шороху морской воды, пытаясь уловить отголоски песни океана, которую слышала, становясь русалкой. Но человеческому уху та песня была недоступна, и она скучала по ней каждый день, каждую минуту своей жизни.
Однако рисковать ребенком Тара не хотела. Она до сих пор до конца не понимала, что происходит с ее телом во время превращения. Куда деваются ноги и откуда берется покрытый крупной, ярко-зеленой чешуей хвост. Почему остывает кровь и почти перестает биться сердце, как ей удается не дышать часами. Объяснить никто не мог, ведь других русалок в этом мире не существовало, а знания магов о ее виде были исчезающе малы.
Поэтому в тот день, когда Тара узнала о своей беременности, она сняла браслет, помогавший ей превращаться, и убрала подальше, чтобы не испытывать соблазна. На всякий случай. Прожила же она как-то первые двадцать лет исключительно в человеческом обличии! Проживет и девять месяцев беременности. Тем более что оставалось уже меньше половины. Конечно, к тому моменту, как она родит, наступит зима и море станет совсем холодным, но Тара еще в прошлом году выяснила, что в обличии русалки для нее комфортна любая температура.
– Тара!
Муж, как всегда, окликнул ее с приличного расстояния. Тара улыбнулась сама себе, услышав его голос, но не обернулась. Найту пришлось окликнуть снова.
– Я прекрасно знаю, что ты меня слышишь. Подойди ко мне. Пожалуйста.
Он сделал ударение на последнем слове, и тогда Тара все же обернулась, озорно улыбаясь ему. Найт стоял в самом начале пляжа, ближе к большому трехэтажному белому особняку, в котором они жили, чем к морю. Он позволил себе зайти на песок, бросив где-то ботинки и подвернув штанины светлых брюк, чтобы не испачкать их, но к воде никогда не приближался.
– Почему бы тебе не подойти ко мне? – громко предложила Тара, продолжая улыбаться.
– Тара!
В его голосе слышалось осуждение, смешанное с раздражением и неловкостью. Он засунул руки в карманы брюк и склонил голову набок, демонстрируя нетерпение.
Тара рассмеялась. Она ничего не могла с собой поделать: ее ужасно забавлял тот факт, что муж боится воды и старается контактировать с ней только в виде душа. И угораздило же его жениться при этом на русалке…
Она вздохнула и пошла к нему, мысленно прощаясь с морем до вечера.
Недовольное выражение на лице Найта сменялось улыбкой с каждым ее шагом. Они были женаты уже больше года, и еще чуть дольше Тара не «пела» ему свою русалочью песню, которой снимала головную боль, когда Найта мучило проклятие. Первые несколько месяцев она вглядывалась в его лицо с тревогой, боясь однажды увидеть, что муж охладел к ней. Но то ли он действительно влюбился в нее по-настоящему, то ли русалочий приворот срабатывал раз и навсегда, только Найт Фарлаг смотрел на жену все с тем же обожанием, что и в тот вечер, когда делал ей предложение.
– Что такого срочного случилось? – поинтересовалась Тара, оказавшись рядом и быстро поцеловав его в небритую щеку.
– У нас гость, – лаконично сообщил Найт, беря ее за руку и направляясь обратно к дому. – Хочет видеть нас обоих и уже ждет в гостиной.
Тара только удивленно приподняла брови и ускорила шаг. Гости у них бывали не так уж часто, поскольку ни она, ни Найт не имели широкого круга друзей, любящих свалиться на голову без приглашения. Сами приглашали тоже не очень-то часто, поскольку пока в основном предпочитали общество друг друга.
Однако этого гостя Тара всегда была рада видеть.
– Профессор Норман! – воскликнула она еще с порога просторной светлой гостиной, в которой их дожидался ее бывший преподаватель.
Тот стоял у камина, который из-за достаточно теплой погоды пока не разжигали, и рассматривал небольшие портреты в рамках. Когда Тара окликнула его, как раз держал в руках портрет ее «матерей»: русалки, которая ее родила, и женщины, которая ее вырастила. Их обеих уже не было в живых, поэтому портрет был Таре особенно дорог.