Сейчас только девять часов. До их танца, о котором они договорились, осталось еще целых два часа.
Между третьим и четвертым блюдом Эмма и Джейк пошли танцевать. Точнее, смотреть друг другу в глаза, медленно покачиваясь. Грейс и Финлей сидели напротив Софи, но пытаться с ними болтать не имело смысла, потому что они тоже все время смотрели друг другу в глаза. Что касается Эшли, она не видела ее какое-то время, но затем заметила, как она ведет Лукаса к подсобке, в которую случайно зашла Софи, когда пыталась убежать от Марко.
У нее есть выбор. Она может либо сидеть здесь дальше, скучая и жалея себя, либо наконец предаться веселью, чего не позволяла себе делать с тех пор, как рассталась с Гарри. От одного лишь взгляда Марко у нее участился пульс, но она уже не наивная девочка-подросток, которая не видит разницы между любовью и сексуальным влечением. Их с Марко влечет друг к другу, только и всего. Если она будет об этом помнить, то сможет без опасений провести с ним несколько часов.
Как только эта мысль пришла ей в голову, она встретилась взглядом с Марко, намотала на палец прядь волос и улыбнулась.
С того момента, когда Софи ушла от него, чтобы снова присоединиться к своим друзьям, Марко каждую секунду физически ощущал ее присутствие в зале. Их словно связала невидимая нить. Всякий раз, когда она двигалась, он это чувствовал. Перед его внутренним взором стоял ее отчетливый образ.
Ни одна женщина прежде не вызывала у него подобной реакции, и ему было нетрудно догадаться почему. Ни одна женщина прежде не уходила от него тайком на рассвете, ничего ему не объяснив. Он привык сам ставить точку во всех своих отношениях. Неудивительно, что Софи вызвала у него такой большой интерес.
Всякий раз, когда Софи на него смотрела, он чувствовал ее напряжение. Он знал, что в конце концов она сдастся, и, когда она намотала на палец прядь светлых волос и соблазнительно улыбнулась, он порадовался своему маленькому триумфу.
– Прошу меня извинить, – сказал Марко своим собеседникам и встал из-за стола. – У меня дела личного характера.
Не прерывая зрительного контакта с Софи, он медленно направился к ней через танцпол. Ему было незачем торопиться. Она никуда не денется.
Когда он подошел к ней и подал ей руку, мужчина и женщина, сидящие за ее столиком, замолчали и стали с любопытством наблюдать за ними.
– Синьорина? – обратился он к Софи.
– Сэр?
– Окажите мне любезность, – улыбнулся ей Марко.
– Какая неожиданность. – Ее голубые глаза смеялись. – Даже не знаю, что ответить.
– Думаю, вы хотели сказать: «Конечно, с удовольствием».
– Правда? В таком случае, конечно, с удовольствием.
Вложив свою ладонь в его, Софи поднялась и позволила ему отвести ее на танцпол.
– Ты хорошо проводишь время? – спросила она.
Это был странный вопрос, учитывая то, что они покачивались под музыку, прижавшись друг к другу.
– Уже да, – серьезно ответил Марко и с удовольствием отметил, что ее щеки порозовели. – Ты бывала раньше на этом балу?
– Я была здесь в прошлом году.
– Не может быть. Я тоже здесь был. Как я мог тебя не заметить? Это невозможно.
Софи улыбнулась, и на ее щеке появилась ямочка, которая очаровала его, когда он увидел ее впервые.
– Наверное, ты просто плохо смотрел. Значит, ты регулярно посещаешь это мероприятие?
– Один из моих клиентов входит в число его устроителей, и он всегда присылает мне приглашение, а его принимаю.
– Как здорово. Но неужели ты никогда не хотел… – Неожиданно она осеклась и покачала головой: – Не важно.
– Не хотел чего? – настаивал он.
– Я просто хотела спросить из любопытства: неужели ты никогда не хотел отпраздновать Новый год с друзьями и семьей?
У него засосало под ложечкой. Уже завтра он вернется домой и посвятит две недели своей семье.
– Я дружу со своими клиентами. С большинством британцев, с которыми я поддерживаю дружеские отношения, я познакомился благодаря работе. Кто те люди, с которыми ты сюда пришла?
На ее щеке снова появилась ямочка.
– Мои подруги и их спутники. С Эшли, Грейс и Эммой я тоже познакомилась на работе, – призналась она. – Когда я перебралась в Лондон, мне поначалу было одиноко.
– Значит, ты не из Лондона.
– Я из Манчестера. И я тоже не праздную Новый год вместе со своей семьей. Я ездила домой на Рождество, и мне этого хватило. – В ее глазах быстро промелькнула тень, и он подумал, что ему, возможно, это показалось. – Из какого итальянского города ты родом?
– Из Венеции.
Ее глаза загорелись.
– Это очень красивый город. Как же, наверное, здорово там жить!
– Ты там бывала?
– Нет, но я много читала о Венеции, видела ее на фотографиях и в фильмах. Она находится в начале списка мест, где мне хочется побывать. Я представляю себе, как плыву в гондоле и любуюсь мостами и палаццо. – Она рассмеялась: – Я, наверное, говорю как туристка.
– Венеция красивый город. Тебе следует там побывать.
– Однажды я непременно там побываю. – Ее лицо приняло задумчивое выражение. – Как ты можешь жить здесь, когда у тебя есть возможность жить там? Там за каждым углом тебя ждет захватывающий вид…
– А также родственник, друг семьи или знакомый. – Увидев в ее глазах понимание, он продолжил: – Венеция действительно уникальный город, и я по ней скучаю, но все же это остров. Очень маленький остров.
– Ты испытываешь там клаустрофобию?
– Да, что-то в этом роде. Лондон – другое дело. Здесь человек может быть тем, кем хочет, общаться с тем, с кем хочет, и заниматься тем, чем хочет. Одним словом, здесь он может быть самим собой.
– Лондон не такой уж большой, – заметила Софи. – Я столкнулась здесь с тобой дважды.
– Должно быть, это судьба, – наклонившись, прошептал он ей на ухо.
Они были так близко друг к другу, что он почувствовал, как стучит ее сердце, прежде чем она слегка отстранилась.
– В любом случае жить в Венеции, наверное, здорово. Твои родители живут там?
– Моя мать, – ответил он. – Мой отец умер десять месяцев назад.
Марко сделал над собой усилие, чтобы подавить очередной приступ вины, сожаления и гнева. Он сожалел о том, что так и не смог наладить отношения со своим отцом, отчасти винил себя в его инфаркте и в то же время злился на судьбу за то, что его отец никогда уже не сможет признать, что Марко имеет право жить своей жизнью.
– Десять месяцев назад? Это же совсем недавно. Прими мои соболезнования.
Марко кивнул.
– Твоя мать, должно быть, очень по тебе скучает.
Он изобразил на лице улыбку:
– Скучает по мне? Я не уверен. Она каждый день скучает по тому, что не может говорить мне, как я должен жить.
– И чего же такого ужасного хочет от тебя твоя мать?
Марко пожал плечами:
– Того же, чего хочет каждая итальянская матрона для своих детей, особенно для своего единственного сына. Она хочет, чтобы он жил у нее под боком, возглавил семейный бизнес, женился и обзавелся детьми.
– А ты не хочешь, чтобы за тобой по пятам бегала толпа детишек? – В ее тоне не было ни разочарования, ни осуждения, что было для него приятным новшеством. Большинство женщин воспринимали его нежелание обзаводиться семьей как личное оскорбление или, что еще хуже, вызов. – Тебе не нужны школьные соревнования в воскресенье утром и влажные салфетки в каждом кармане? У меня два брата, и у обоих есть дети, так что я представляю себе, что такое быть родителем.
– Мне нравится моя нынешняя жизнь. Зачем ее усложнять?
– Я так понимаю, жена тебе тоже не нужна? – Она улыбнулась, и на ее щеке снова появилась ямочка. – Бедная твоя мать.
– Она сама во всем виновата, – произнес он беспечным тоном. – Она одержима желанием меня женить. Я помню, как однажды она пошла к своей подруге и взяла меня с собой. Пока они разговаривали, я играл с дочерью ее подруги. Это была шустрая озорная девочка, и мы с ней подружились. Когда мы с матерью вернулись домой, она спросила меня, понравилась ли мне девочка. Я ответил «да», и тогда мать сказала мне, что, когда мы вырастем, эта девочка станет мне хорошей женой. Мне тогда было всего пять лет!