– Мамочка… спасите… кто-нибудь… – то ли стон, то ли плач. Меня парализует, еще чуть-чуть – и сердце остановится!
– Стоп, снято! Эта сцена полностью снята.
Тишина, и – радостные крики, аплодисменты. Крайняя смена закончилась, сейчас всё будут сворачивать, а меня, наконец, отвяжут.
– Все молодцы, девушки – молодцы, справились. Анна-Мария, – Сергей Дмитриевич пронзительно смотрит и медленно кивает мне, будто ставит точку. Отвернувшись к своим помощникам, уходит с ними. Рядом прыскает уже отвязанная ехидна: «И это всё? Анна-Мария, да ты, видно, не такая и звезда!»
Я молчу. Если бы она знала, что значит в его исполнении такое движение. Мне рассказывали, и не раз. Теперь мне следует по-настоящему бояться: его кивок – как клеймо собственника. Актеров, отмеченных таким образом, он выжимает полностью. Да, он их много снимает, но не все могут выдержать безостановочную гонку. Кино – это адский труд. И вот сначала – взлет, а потом, стоит попросить передышки – и тебя предают анафеме. А сам – будто никогда не устает. Но и это – не самое страшное, я молода и здорова, кино – моя мечта, можно поработать. Вот только женщин он подчиняет полностью, выпивая все соки любви и желания. А это значит, что меня, скорее всего, ждет атака изощренного соблазнения. Ну, точно – демон! Я внутренне сжимаюсь. Когда же, наконец, меня отвяжут?! Что-то никого не видно, так быстро все разошлись. Не задумал ли он чего?
…Наверху, где световое оборудование, что-то искрит. Где ребята? Неужели, решили перекурить? Искр всё больше, аппарат прямо напротив меня, а я по-прежнему привязана. Почему? Девчонок отвязали, уже грим смывают, наверно… Сейчас бы кофе… Генератор начинает гудеть, шум нарастает со всех сторон, будто все аппараты заразились от одного искрящего.
– Эй, кто-нибудь! Отвяжите меня скорее! Здесь всё искрит! Мне страшно! Эй, где вы все?! Что с вашей аппаратурой?
Свет гаснет, ощущаю сильный толчок в свой столб – я уже с ним породнилась и срослась! Куда-то лечу, кажется, со скоростью света: свист в ушах, аж закладывает, потоки воздуха перекрывают дыхание.
– Аааааааааааааааааааааааах, – с криком теряю сознание.
Глава 3
«Где я?.. Всё так же привязана, только помещение совсем другое… старые мрачные стены… откуда-то тянет холодом… я что, провалилась в подвал?.. Да нет, камни какие-то старинные и… факелы?.. да что происходит?.. Какие-то голоса, надеюсь, это ищут меня?.. Нет, скорее похоже на странный шепот или шипение».
– Мояааа… я ждаааал…
– Кто здесь? – от страха покрываюсь гусиной кожей… здесь и так сквозняк, я полуголая, так еще кто-то решил меня напугать?
Из темного угла-ниши слышится шорох. Я поворачиваюсь и каменею: два огромных желтых глаза уставились на меня. И вот приближаются, вот уже видна огромная голова какого-то чудовища с маленькими рожками.
«Я что, умерла и попала в ад? А вот так выглядят настоящие бесы?»
Монстр приближается, и мне уже видны длинное тело с крыльями, перламутрово-зеленая чешуя, острые шипы… да это дракон! Всё ясно, я ударилась головой, впала в кому, и мне на почве впечатлений от киносъемки снится эта лабуда…
А дракон уже совсем рядом, его глаза напротив моего лица, они из желтых превратились в огненные и сжигают нечеловеческой страстью. Я зажмурилась. «О, боги, спасите, кто-нибудь – врачи, рыцари, съемочная группа, мне все равно, только спасите».
У самого уха я чувствую горячее дыхание, мочки тихонько касается что-то влажное, от чего становится щекотно-приятно, и я слышу снова:
– Мояаааа, как же долго я ждааал…
Открываю глаза. Нет, ну точно – бред. Только что был дракон, а теперь на его месте улыбающийся мощный человеческий самец (что-то везет мне на них последнее время). Нет, не красавец, но что-то есть в нем такое, брутальное. Жесткие черты лица, хищный взгляд, темные взъерошенные волосы. На нём только бриджи, загорелый торс обнажен, и хорошо видны все изгибы-холмы-бугры мышц, играющих при любом его движении. От таких обычно все женщины сходят с ума. Почти все женщины. Уж не я точно! Даже подумать страшно, что может сделать этакая махина с такой тростинкой, как я.
– Ну, здравствуй, Анна-Мария, – бывший дракон наклоняется ко мне и, проведя носом понизу моего живота, шумно втягивает воздух. – Дааааа! Такая вкусная! Моя! Этот коктейль ни с чем не перепутать – запах невинности, ужаса и желания! – он немного отстраняется и рассматривает меня, раздевая, кажется, каждую клеточку моего тела.
«Он облизывается? Да он просто животное! И о каком желании он говорит?! Уж не тебя ли я вдруг захотела, самодовольное чудовище!»
Меня начинает потрясывать – то ли от холода, то ли от страха, то ли от возмущения.
– Ты – просто бред! Я очнусь, и ты исчезнешь!
Здоровяк удивленно моргнул, и тут же его каре-желтые глаза стали наливаться огнем.
– Это я – бред? – дракон схватил меня. – То есть меня, по-твоему, не существует?! – он наклонился к моему лицу.– Сейчас ты узнаешь, насколько меня не существует!– Он одним движением, без усилий сорвал с меня то, что называлось некогда сценическим платьем, и обвившие меня веревки ему совсем не помешали. Шелково-жемчужные лоскутки разлетелись по полу. Я попыталась высвободиться, но веревка сильнее впилась в обнаженную тонкую кожу.
Глава 4
– Нет! – больше я ничего не успела крикнуть, его ручища сжала мою шею, и всё что я могла – дышать через раз. Он плотно прижал меня своим горячим телом к столбу (моё проклятие сегодня!) Вторая лапа по-хозяйски расположилась на моей груди, пальцы совсем не бережно сжимали то один, то другой сосок. Те мгновенно набухли, устремились вверх, как ракеты в боевой готовности. Такого предательства я от своей груди не ожидала.
– Может, так меня не существует?! – мужлан наклонился к соскам и стал мучить их губами и зубами, одновременно лапая мои бедра. Я извивалась, пытаясь увернуться, но куда уж!
– Пу-сти… слы-шишь… не тро-гай меня! – еле выдавила я из себя, и его ручища переместилась с моей шеи на мое лицо. Он просто заткнул мне рот!!!
– Или, может, так?! – дракон принялся за мою шею, жадно покусывая её и облизывая горячим языком. Я думала, он сожрет мои маленькие уши. Когда его язык пробегал внутри их и по мочкам, мое тело покрывалось мурашками, я дрожала, как травинка на ветру. «Нет, этого просто не может происходить со мной. Свою первую ночь я представляла совсем иначе… это просто кошмар, надо только проснуться…»
Он посмотрел мне в глаза, пожирая взглядом, освободил мой рот, но вовсе не для того, чтобы дать ему дышать. С натиском, грубо, больно он впился в мои губы, его язык легко заставил мои зубы разжаться, и, готова поклясться, он целовал меня так, будто пил и не мог напиться, будто тысячи лет не испытывал ничего подобного.
Дракону было безразлично, что я думаю и что я чувствую. Продолжая терзать мои губы, он сжимал ручищами мои плечи, мою грудь, мои бедра и снова возвращался к груди. Его пальцы исследовали каждый её миллиметр, то слегка пощипывая, то больно сжимая соски – и тогда я пыталась отстраниться, то «обнимая» горячими ладонями всю грудь целиком. «Нет, нет! Так нельзя! Это так… бесстыдно! И почему там, внизу, появилось незнакомое сладкое томление, а дыхание прерывается от грубых прикосновений?»
Дракон, с каким-то рыком оторвавшись от моего рта, стал покусывать шею, соски, живот и опускаться ниже. «Что же он творит! Я не хочу! Это невыносимо! Мне страшно, мне больно… и…так хорошо…»
Вдруг в его руке сверкнуло что-то вроде кинжала, и я ахнула. Я сжалась пружиной, утихнувшая было дрожь, вернулась с утроенной силой. Послышался неожиданно приятный бархатный смех. Этот зверь еще и смеется!
Опустившись на корточки, дракон языком не спеша нарисовал на моем животе замысловатые фигуры, затем очень медленно поднес к нему кинжал. Я заскулила, а он опять засмеялся – тихо так, бархатно, сексуально. И, едва-едва касаясь кожи, как перышком, повел всей острой стороной кинжала вниз – по животу, по бедрам, по ногам. То ниже, то выше, со всех сторон. Я замерла в удивлении: господи, разве может быть так приятно?! Меня охватила эйфорическая истома. Ощущения были так необычайны, что я иногда забывала дышать. И совсем не заметила, как мой мучитель перерезал нижнюю веревку, которой я была привязана к столбу. Я не успела ничего понять, как кинжал исчез, а дракон, вскочив на ноги, с силой, больно раздвинул мои ноги, подхватив их под коленями и подняв к своим бедрам. Он снова втянул носом воздух возле меня и облизал мою шею.