– А при чем же здесь рисование?
Анджела поглядела на меня с видом «это вы мне скажите».
– Представления не имею. Нам сказали, что мы можем получить какой-то грант, если у нас будет художник. Так что сами и объявления развесите, и учеников наберете.
Я вспомнила слова Курта о том, что заключенные наперебой кинутся записываться, потому что давно не видели женщин.
– А мне дадут охрану?
– Это же открытая тюрьма, дорогая! К каждому охранника не приставишь. Да и не нужно это, в учебке обычно всегда кто-то есть. У нас никаких эксцессов не было после…
Она замолчала.
– После чего? – спросила я.
Анджела вздохнула и неуверенно взглянула на меня.
– Да ладно, я как-нибудь стерплю, – храбро сказала я, хотя отчаянно трусила. – Всегда предпочитаю знать правду.
– О’кей, – нерешительно сказала моя собеседница. – С тех пор, как один заключенный облил другого кипятком с сахаром. Чем-то тот ему не угодил… Но это редкость. Вот сколько я здесь работаю – один раз было.
– Почему с сахаром?
– А прилипает к коже… – Но Анджела тут же замахала руками, будто прогоняя вырвавшийся ответ. – Давайте я покажу вам шкаф с материалами… Вот бумага, можете брать. И фломастеры. Подойдет вам?
Остаток дня я писала объявления.
Хотите научиться рисовать красками или карандашом?
Я новый преподаватель рисования.
Записывайтесь на мои занятия в учебном корпусе.
Ниже я нарисовала маленькую палитру, воспользовавшись подсохшими фломастерами из шкафа с канцтоварами. На большее меня не хватило.
По совету Анджелы я приколола свои листочки на досках объявлений по всей учебке и обошла другие корпуса. Одно объявление я оставила в столовой для персонала, где сидели Сандра-ключница и Анджела.
– Заходите, дорогая, садитесь к нам!
Я не очень хотела пробовать пищу, приготовленную заключенными.
– Я нашла лобковый волос, – заявила Сандра, глядя, как я ковыряюсь в тарелке макарон с сыром. – Шучу! Осторожнее, вы вилку уронили.
Обычно я жую сэндвич в машине, когда еду с одного занятия на другое, и даже не вспомню, когда в последний раз обедала с подругами. Честно говоря, у меня вообще нет подруг, и это меня вполне устраивает. Поэтому я очень удивилась, как, оказывается, приятно покушать еду, которую готовишь не сама. У Анджелы дома муж-пенсионер и сын в Австралии. Сандра в прошлом году вышла замуж и «пробует» завести ребенка. Обе женщины держались на редкость открыто.
– А вы?
У меня во рту были макароны, что дало мне пару секунд придумать ответ.
– Одинока и счастлива.
Женщины переглянулись.
– Я еще не нашла подходящего мужчину, – прибавила я. Это правда. Я только умолчала, что никого не ищу. Но тут отчего-то некстати вспомнился Свинцовый Человек.
– Ничего, появится, когда совсем не ждешь, – бодро сказала Сандра. – Я своего тут встретила. Один из офицеров. Когда парни узнают, что ты свободна, у тебя отбою от предложений не будет, попомни мое слово.
– Ага, – засмеялась Анджела. – Только не закрути с кем-нибудь из заключенных. В прошлом году у нас в учебке была одна такая. Сейчас сидит.
– Да что вы?
– Ой, они как кролики… В вашем классе, между прочим!
Меня передернуло – не успела вовремя прогнать еще и этот мысленный образ.
К счастью, разговор перешел в другое русло. В целом день прошел гораздо быстрее, чем утро: не успела я оглянуться, как уже сдавала ключи, расписывалась и чуть не забыла забрать из шкафчика мои драгоценные краски.
Сев в машину, я проверила мобильный, оставленный в бардачке.
Пропущенный звонок и сообщение от мамы.
«Надеюсь, твой первый день прошел хорошо. Позвони, когда прочтешь».
Ее заботливость напомнила мне первый день в средней школе, когда дома меня ждали горячие тосты с маслом и крепкие мамины объятия. Моя сестра, рисовавшая пальцами на кухонном столе, выкинула очередной номер – сбросила на пол синюю кружку. Я была вне себя, а теперь мне стыдно, что я не проявила понимания. Она же была совсем крошкой…
Прогнать воспоминание.
Я набрала мамин телефон. Сразу включился автоответчик. Ну и хорошо, так легче лгать.
– Все прошло прекрасно, – бодро отрапортовала я. – Честно. Мне здесь, пожалуй, даже понравится. Позвоню, когда приеду домой.
В Лондон я возвращалась, будто побывав на космическом корабле. Прохожие выглядели странно нормальными. Папаша с коляской, старушка с тяжелой сумкой покупок, длинноногая девчонка-подросток, набирающая кому-то сообщение, средних лет супруги, держащиеся за руки, – так не похоже на ту планету, где я сегодня побывала… Примерно так же я чувствовала себя сразу после несчастного случая, не понимая, как это люди живут как жили, а наше привычное существование разлетелось вдребезги.
Сердце холодело при мысли завтра ехать туда снова, но одновременно меня охватывали странное оживление и восторг – так бывает, когда заберешься на головокружительную высоту. В Арчвиле я за целый день почти не вспоминала о своем прошлом, и это стало облегчением.
Выбравшись из машины, я поднялась на крыльцо, и тут у меня возникло отчетливое ощущение, что за мной следят. Я резко обернулась, но никого не увидела.
Глава 6
Китти
Ноябрь 2016 г.
Чуть больше четырех недель прошло с тех пор, как человек с дряблым лицом ушел и больше не возвращался. Китти знала про четыре недели, потому что на днях у нее снова пошла кровь. Месячные пациенток заносились в таблицу.
– У этой как часы, – весело заметила одна из медсестер.
Четыре недели равняются одному месяцу. Странно, как мозг помнит одно и не может определиться с другим – например, с этим гостем с дряблым лицом, который так ее растревожил.
У Маргарет, ее соседки по палате, много лет нет месячных – она уже старая. Она попала сюда еще подростком – на краткосрочный уход, чтобы родители недельку отдохнули. Но отсюда ее так и не забрали. Теперь счета оплачивает кузина.
– Говорит… легче… так… чем… жить… со мной… под… одной… крышей.
Маргарет гордится тем, что она одна из немногих обитателей дома умеет говорить громко и внятно.
Жаль, что она не умеет ночью держать рот закрытым – Китти не может спать из-за храпа соседки. Вот бы ей свою, отдельную комнату! Но по здешним правилам пациентов «сдваивают» – если одному станет плохо, другой нажмет тревожную кнопку (вернее, потянет за специальный шнур). Такова, по крайней мере, официальная версия. В реальности большинство больных не в состоянии ничего нажать.
– Они… так… делают… чтобы… денег… сэкономить, – сказала Маргарет на прошлой неделе, когда никто не смог позвать на помощь Доне, поскользнувшейся на луже собственной мочи. – Это… не вопрос… безопасности… а потому… что так дешевле… для интерната… если два человека… в одной… комнате.
А между тем сегодня придет Барбара с прямой светлой челкой! Та самая Барбара, которая Китти кого-то напоминает. Она принесет свою губную гармонику, а Китти будет подпевать. В последнее время это стало ее «бзиком», по выражению одной из медсестер.
– Вот и она, вот и она, – нараспев завел Дункан.
Китти готова была взвизгнуть от огорчения – Барбара принадлежит ей и больше никому! Жгучая ревность напомнила ей о прошлом: тогда существовал кто-то еще, кого она считала только своим. Кто же это был?
– Всем привет!
Сегодня Барбара связала волосы в высокий хвост. Как бы Китти хотелось иметь такой же! Но ее волосы спрятаны под черным шлемом, удерживающим вместе кости черепа.
– Смотрите, кого я привела!
С ней заявились ее одногруппницы в одинаковых блейзерах – красных, будто кто-то обмакнул их в кровь.
– Сейчас мы организуем ансамбль. Заведующая сочла, что вам понравится.
– Ха! – презрительно фыркнула Маргарет. – Бесплатное… развлечение…
– Ансамбль! – Дункан захлопал в ладоши и расплылся в идиотской улыбке, выставив мясистые красные десны и широкий ряд нечистых зубов.
– Отвянь, – зашипела Китти. – Это не для тебя, а для меня! Я буду петь, а Барбара Прямая Челка играть на губной гармонике. Мы так всегда делаем, это наша игра, и с нами нельзя!