В крепости открылись ворота, и оттуда выехали всадники, которые окружили нас.
– Кто такие? – спросил лидер конного отряда. Он был в шлеме, который скрывал лицо, как и все всадники.
– Мы пришли на помощь, наш земляк должен быть в одной из крепостей, он прибыл к вам две недели назад с Элрондом.
– Вы Змея имеете в виду?
– Да, он тут, в крепости. Так вы тоже друзья Элронда?
– Ну ровно на столько, на сколько вообще человек может быть другом эльфу.
В ответ в толпе всадников раздался дружный смех.
– Да уж, этому старому вредному эльфу человек другом быть не может, – со смехом сказал главный всадник.
Он спешился с коня и снял шлем. Это был стройный, высокий мужчина, явно человек. Волосы у него были длинные, забранные в пучок, на лице были борода и усы.
– Ну добро пожаловать, вы тут у нас приманкой выступили, теперь за несколько дней мы много орков положим. Они на свои трупы будут раз в сутки выходить, мы их будем убивать.
Всадники спешились, вытащили ножи и пошли вырезать стрелы из трупов, складывая их в колчаны. А мы вместе с командиром пошли в замок. Прямо около входа в замок нас ждал Виктор Сергеевич, он прямо-таки подпрыгивал от радости и нетерпения.
– Арсен! Как я рад тебя видеть, я знал, что ты придешь ко мне.
– Виктор Сергеевич, – заговорил Арсен через губу, – как вы могли вот так уйти и оставить меня одного?
– Ой, давай тут сейчас без обид, ты видел, куда я шел? Я понятия не имел, получится у меня или нет. Ладно, потом все, пойдемте ко мне. Мантин, ты бы тоже к нам присоединился.
– Хорошо, я так понял, это наше подкрепление, о котором ты говорил?
– Нет, это только еще разведчик и проводник.
Под проводником Змей, видимо, имел в виду меня.
Мы пошли в замок, который был в центре крепости. Замок был классическим средневековым замком в готическом стиле, как и вся крепость. Тут были и башни, и переходы по стенам, и все, что полагается для отражения нападения. Были котлы со сложенными дровами под ними, для того чтобы разогревать смолу. Было множество стрелометов, которые стояли на каждой опорной башне на стене. Было множество дозорных, по которым я сразу понял, что как только мы вышли из леса, вся крепость уже про это знала, но почему-то они сидели тихо. На мой вопрос Мантин ответил:
– Орки умнеют, они в лоб на крепость не идут, знают, что тут они будут уничтожены, но вид свежего мяса пересиливает их осторожность. Да и память у них не очень долгая. Вот сейчас гора из трупов, которую мы сложили около стены, будет привлекать их с периодичностью один раз в сутки, со всей округи. В течение недели вся округа будет вычищена, но придется потерпеть вонь, которая будет идти от их тел. Но через неделю мы всех сожжем. И можно будет устраивать новые западни. Так что вы очень удачно пришли.
Было неприятно чувствовать себя в качестве загонного зайца, но что сделать, война есть война. Мы шли в замок, запах внутри которого был такой, что переживание за разложившиеся трупы под стенами были не таким уж и страшным событием. Глаза резало так, что текли слезы. Но нужно было терпеть. Мы вошли в зал, а из зала прошли в помещение, которое я бы назвал кельей. Каменная комната с потолком в виде сходившихся вместе стен на конус и окном, в котором были вставленные витражи из цветного стекла. Что меня удивило больше всего – из потолка свисал шар, который горел белым светом.
– Это что, электричество? – удивленно спросил я.
– Нет, тут другая технология, я тебе потом расскажу, – ответил Змей.
– Круто, – все так же удивленно сказал я, глядя на этот светильник.
– Это моя комната, любезно выделенная Мантином, тут вот я и живу.
Я обратил внимание на две черные тетрадки, которые лежали на столе в этом зале, за который мы сели. Также тут было много вырванных страниц, разбросанных на полу.
– Извините за бардак, я тут работал. Пробую для себя новый жанр – написание мемуаров, точнее заканчиваю уже это дело. Вот хотел тебя попросить, Алексей, забрать их в «Родное», прочитать и дать мне рекомендации по поводу, стоит мне продолжать это дело или нет.
Змей протянул мне две толстые тетрадки в черном переплете. Я открыл первую и прочитал:
Здравствуйте я злодей
Ну так с чего начать? Я сижу вот и думаю: ну, наверное, начну с начала, меня звать Виктор Сергеевич Дробленко, ну если говорить правду, то я Виктор Сергеевич Кан. Моя мать, царствие ей небесное, согрешила с каким-то чудом залетевшим в наши края корейцем с фамилией Кан. Куда делся этот кореец, неизвестно, но он подарил мне внешность, за которую я все время получал змеиные прозвища. То ящерица, то змей, то анаконда. Особенность моей внешности в азиатском веке, но при этом от матери мне достались светло-синие глаза. И в итоге эти два элемента в сочетании приводили к тому, что мой взгляд окружающим все время казался пронизывающим, холодным. Первым, кто дал мне змеиную кличку, была моя бабушка. Она так и назвала меня – кобреныш, и до конца дней своих звала меня именно так. Хотя бабушка относилась ко мне не лучше и не хуже, чем к другим своим внукам.
Детство и юность моя прошли в деревне Бобрица, недалеко от Канева, где я, в общем-то, и прожил большую часть своей жизни вне службы, и где я построил свой дом под старость. Деревня в те времена была много больше, как, наверное, и все украинские села. Но из детства я, в основном, запомнил драки, один на один или стенка на стенку. Это было нашим главным развлечением, не считая поиска оружия в местных лесах. Все, что я сейчас помню из того времени, это как я нашел новенький ящик с немецким МП40 и как мы стреляли из него по банкам, пока нас кто-то не заложил и нам не пришлось его сдать. Как дрались мы с деревенскими и городскими, и свои неудачи на любовном фронте. Неудач у меня было много, слишком, наверное, много для деревенского парня. Внешность тому была виной, и поэтому я ждал повестки в армию как чуда, как шанс уехать из этой местности и увидеть мир. В армию мы пошли вдвоем с Николаем Гордой, моим соседом и другом, с которым мы потом служили вместе почти двадцать лет, получая одинаковые награды и звания. Но это я, наверное, забегаю вперед.
Как сейчас вот, помню тот день, когда мне привезли повестку. Наверное, это самое яркое воспоминание моей юности. Мы сидели с Николаем на колхозном сеновале и обсуждали планы на предстоящие выходные, когда вдруг прибежала его сестра и с вызовом так:
– Колька, иди домой, тебя там сюрприз ждет, и ты, Вить, иди.
С замиранием сердца мы пошли по домам, думая, на чем же мы погорели. Войдя в дом, я увидел мать, которая сидела на стуле с печальным видом, и отчима, который утешал ее:
– Да не переживай ты так за своего ублюдка, ничего с ним не случится. Послужит и вернется, он к тому же не один от нас идет, они вон с Николаем вдвоем пойдут.
Как вы, наверное, поняли, мой отчим не любил меня и был очень рад избавиться от моей персоны. И когда я собирался, он давал мне напутствия:
– Ты там оставайся, в армии, нечего тебе тут делать, там из тебя человека сделают.
Что я еще помню, что страха перед сменой места жительства я не испытывал ни малейшего, только бурную радость от того факта, что я сейчас уеду из этого треклятого места дальше, чем был когда-то. Я собрал вещмешок, поцеловать мать, пожал руку отчиму и пошел к Николаю. Я взял с собой только то, что было надето на мне, краюху хлеба и запасные портянки. В общем-то, больше-то у меня и не было вещей, ну кроме еще одной рубахи и штанов, которые я и не стал брать.
Николая провожали совсем по-другому: в доме был накрыт стол, и уже пьяный в дупель отец Николая взахлеб рассказывал про свои подвиги в Великую Отечественную, как он спас бабку от фашистов, задушив одного бельевой веревкой. Эта история отца Николая была притчей во языцех в нашей деревне, да и состояние его отца уже было настолько сильно отравленным, что мы предпочли тихонько скрыться. Правда, Николай, в отличие от меня, набил целый вещмешок продуктов, и даже взял небольшую бутылку самогона.