Я почувствовал, как на моей голове зашевелились волосы. Довольно часто я читал про то, как волосы на голове шевелятся от страха, но никогда не верил, что подобное действительно возможно. Особенно со мной – я ношу длинные патлы, стянутые на затылке в хвост. Не дань моде, и не попытка повыпендриваться или создать себе какой-то особый имидж. Просто так меньше тратишь времени на стрижку. Умелые парикмахеры мне попадаются нечасто (точнее сказать, никогда не попадаются), а после стараний тех, кто попадаются, я некоторое время чувствую себя не в своей тарелке. До тех пор, пока снова не обрасту. А потом опять нужно стричься. Вот я и отпустил себе волосы ниже плеч – дёшево и практично. И сейчас у меня было отчётливое ощущение, что голова моя начинает напоминать дикобраза в период гона.
И тут раненый гость сделал неожиданное движение всем телом, бросился вперёд, упал на левую руку, издав при этом громкий и полный боли крик, и принялся стрелять.
Он стрелял в дверь, и в толстом металле возникали большие отверстия. Словно кто-то пальцем протыкал тонко раскатанное тесто. Впрочем, слово «стрелял» не совсем точно передаёт происходившее: видно было, как палец человека раз за разом давит на спусковой крючок, но грохота выстрелов не было. Вместо них раздавалось какое-то тихое жужжание, негромкий хлопок и лёгкий гул воздуха, как от кратковременного и сильного порыва ветра.
Дверь оглушительно лязгнула, выравниваясь, как будто сила, вдавливавшая её внутрь, неожиданно исчезла. И с лестничной площадки донёсся истошный вой. Это не было криком. Звук этот, на мой взгляд, вообще не имел ничего общего с человеческим существом. Так могло бы выть какое-нибудь большое и смертельно раненное животное. В течение трёх-четырёх секунд этот страшный и леденящий кровь звук набирал силу и вдруг неожиданно оборвался, сменившись оглушительной и звенящей в ушах тишиной. Только сейчас я заметил, что руки мои колотит крупная дрожь и лоб покрыт каплями холодного пота. Я торопливо вытер лицо. Ладонь оказалась мокрая. И хорошо ещё, что мокрой оказалась только ладонь, подумал я, а не мои штаны…
Глава 3
20 апреля, четверг, 01.15
Я глянул на гостя. Тот лежал лицом вниз и хрипло дышал. Пистолет валялся рядом – здоровенное диковинное оружие, блестящий металл, какие-то золотисто-жёлтые накладки. Толстый блестящий ствол был утыкан короткими цилиндрическими выступами. А на рукоятке суетливо моргал красный огонёк. Я никогда не видел ничего подобного, даже в кино. Наверное, новейшие разработки, которые сейчас только у спецподразделений и у братвы… хотя, нет, где она сейчас, та братва… у этих, как их?.. охрана, что ли?..
– Помоги… – глухо прохрипел гость.
– Сейчас, сейчас, – засуетился я, торопливо приседая на корточки и переворачивая его на спину.
Выглядел гость не лучшим образом. То есть, он с самого начала не выглядел здоровяком, но сейчас лицо его посинело и на губах выступила кровавая пена. Дышал он тяжело и при каждом вздохе в горле у него что-то страшно и противно булькало. Я потащил его в комнату и уложил на диван (чёрт с ним, с этим диваном!.. не лежать же человеку на полу…)
– Как тебя зовут? – еле слышно спросил гость.
– Леонид… Лёня… А ты… этот… как тебя?
– Тейкан…
Ну да, мрачно подумал я. Хрен запомнишь такое имечко… Может, действительно иностранец? Хотя, по-русски говорит хорошо. Или не хорошо? Много ли разберёшь, как он там говорит – в таком-то состоянии?! Не говорит, даже, а так, хрипло стонет через силу…
– Не бойся… ничего… порядок… – хрипел раненый, – я здесь… не войдут…
Я машинально кивнул и подумал, что какой уж тут порядок-то?! Подохнет сейчас этот… как его?.. Тейкан, кажется?.. А мне потом разбираться. И хорошо, если только с милицией, а то ведь и впрямь окажется он иностранцем…
– Ты где живёшь? – осторожно поинтересовался я. – Здесь? В Виденьске?
Но раненый замолчал. Наверное, потерял сознание. Или просто не захотел отвечать.
Чего я сижу?! Врача нужно! Бандит он там или иностранный шпион, а врач ему сейчас нужнее всего. Конечно, скорая так быстро не приедет, особенно в этот район. Но чем позже к ним позвонишь, тем позже они и заявятся. А мужик к тому времени может и концы отдать…
Я подскочил к столу, на котором стоял телефон, поднял трубку и с неприятным удивлением узнал, что аппарат не работает. М-да… Просто замечательно! Вот, когда он не нужен, так он всегда работает. Причём, попадают сюда исключительно по ошибке. А вот сейчас…
Я легонько постучал по аппарату, пытаясь его образумить, зачем-то подул в трубку – бесполезно. Мёртвая тишина. Интересно, на мобильнике у меня весь лимит исчерпан? Я попытался вспомнить, но так и не смог. Кажется нет, сегодня я от Ленки звонил в редакцию.
Я подошёл к креслу, в котором валялась куртка, запустил руку во внутренний карман и нащупал мобильник. Но когда я извлёк его на свет, то испытал горячее желание швырнуть им в стену. От злости. Потому что это был не мобильник, а пульт дистанционного управления от Ленкиного телевизора. Чёрт побери! Это ж надо, а? Перепутал… Да и как тут было не перепутать-то?! Мы с ней, если сказать честно, более серьёзными делами занимались…
И я, значит, когда уходил, впопыхах схватил со стола пульт…
Хорошо хоть, не калькулятор, почему-то подумал я. Хотя, какая сейчас разница – пульт, калькулятор, мясорубка…
Трубка моя, надо понимать, сейчас у Ленки дома, покачал я головой. А пультяра от её «Панасоника» – у меня. Вот, невезуха! Ленке-то что, она телек и так переключить сможет. А вот мне как быть? По пульту теперь звонить, что ли?!
Да, конечно, завтра с утра я обязательно забегу к Ленке, извинюсь, пульт отдам, мобильник свой заберу… Если Лена, конечно, с балкона его не запульнула… Она девчонка вспыльчивая. После сегодняшнего скандала от неё всего можно ожидать…
Ладно, а что теперь делать-то?
– У тебя мобилы нет? – со слабой надеждой спросил я, поворачиваясь к раненому.
– Что? – переспросил тот слабым голосом.
– Мобильник! Телефон! Врача вызвать! – я уже начинал терять терпение.
– Не надо… – прошептал он. – Там… аптечка… должна быть…
Аптечка? Я удивлённо задрал брови. Предусмотрительный, однако, мужик. Аптечку с собой таскает. На случай пулевого ранения. Только вот где она? В пиджаке, что ли?..
Пиджак бесформенной окровавленной грудой валялся на пороге комнаты. Я присел возле него на корточки и осторожно, двумя пальцами, приподнял напитавшуюся кровью потяжелевшую и липкую ткань. М-да… Приятная перспектива – копаться в окровавленных тряпках… А что делать?! Я пожал плечами и принялся рыться в карманах, совершенно уже наплевав на то, перемажусь я опять или нет. В первое мгновение я испытал нечто вроде приступа брезгливости (странно, что только сейчас, а не раньше), но потом мне стало не до того. Потому что в карманах пиджака обнаружилось неожиданно много самых разных и необычных вещей. Хотя, по правде сказать, ничего сколь-нибудь отдалённо напоминающего «аптечку» там не оказалось.
– Нашёл?.. – слабо спросил раненый.
– Нет тут ни фига! – нервно заявил я. – Никакой аптечки!..
– Должна быть… – убеждённо заявил раненый. – Такая… с треугольником…
Я ещё раз критически оглядел добытое из недр пиджака. То, что странный гость называл аптечкой, действительно имелось. Небольшая коробочка размером с сигаретную пачку, на одной из сторон треугольное углубление с зелёным стёклышком. Аптечка?! Хм… Ну ладно, хрен с ней, пускай это и будет аптечка… Странная, надо сказать, у этого человека аптечка. И вообще сам он тоже довольно странный…
– Держи, – я подошёл к раненому и вложил ему в руку коробочку, но мужик слабо помотал головой.
– Нет… не смогу… сам… приложи…
Я нахмурился. Сейчас как приложу её тебе, мрачно подумал я. Прямо по лбу… Ну, а если серьёзно, то куда же ему её, чёрт возьми, приложить-то? Может, к ране?