Ильяс вытащил цветок из петлицы и протянул ей. Его пальцы чуть заметно дрожали, сжимая тонкий стебель. Сердце учащённо забилось, когда девушка перевела взгляд на пышную белую розу.
Если бы Бланка взяла цветок, кузен простил бы ей все обидные замечания, и даже высокомерные намёки на то, что он – ей не пара. Он бы выполнил любую её просьбу, любой каприз.
«И любил бы так, как никто не сможет любить», – с непривычной для себя нежностью подумал Ильяс.
На миг смягчившееся лицо Бланки дало ему надежду. Если не на взаимные чувства, то на понимание. Но потом девушка холодно покачала головой, поправила синий цветок в волосах и вышла из комнаты.
Ильяс сжал зубы так, что они скрипнули. Окинул комнату таким взглядом, что стоявшая рядом горничная Бланки отшатнулась к стене. Уронил на пол ненужную розу, даже не заметив этого.
Ему требовалось излить злость. И вдруг он заметил стоявшую на столе вазу с васильками.
Парень нехорошо прищурился. Ещё вчера этих цветов в комнате Бланки не было.
– Откуда это? – он махнул рукой в сторону васильков.
Горничная, жалевшая, что не сбежала сразу после ухода Бланки, задрожала:
– Мой господин, я не…
– Вот только не говори, что не знаешь, Мелли. И, если ты немедленно не ответишь на вопрос, можешь собирать вещи. Дядя будет недоволен, когда узнает, что слуги потворствуют капризам его дочери.
Ильяс перегибал палку, ведя себя, как хозяин дома или, по крайней мере, его наследник. Но горничная всё равно испугалась:
– Мой господин, я здесь не причём. Цветы для госпожи Бланки присылает садовник.
Усмешка на лице Ильяса больше напоминала оскал. Он демонстративно вытащил один из васильков и, сжав в ладони, превратил в мелкое крошево.
– Не надо делать из меня идиота, девочка. С каких пор васильки растут в нашем саду? До ближайшего пшеничного поля несколько миль…
Он замолчал, словно озарённый какой-то мыслью. Потом, брезгливо отшвырнув обломки цветка, прошипел:
– Рассел. Этот мальчишка… Кроме него, никто не мог!
Побледневшее лицо служанки подтвердило его подозрения. Резко повернувшись, Ильяс сбил со стола вазу, и с удовольствием наступил на осколки стекла, перемешанные с головками тёмно-синих цветов и листьями.
– Что вы делаете, мой господин? – вскрикнула служанка.
– Какая жалость, – с наигранным раскаянием произнёс Ильяс. – Я случайно задел рукой вазу. К счастью, она не была ценной. Хотя, для этих жалких цветочков Рассела даже глиняный горшок слишком хорош.
Настроение Ильяса немного улучшилось. Он вздыхал только об одном – что не удалось также легко вырвать васильки из причёски Бланки. Возможно, с прядью этих нежных белокурых локонов.
Ильяс криво усмехнулся, представив себе залитое слезами красивое лицо кузины. Будь его воля, она не только не смела бы принимать цветы от своего слуги, но и даже смотреть в сторону Рассела. Или сильно пожалела бы об этом.
«Ты всего лишь избалованная девчонка, Бланка. Жаль, что дядя не научил тебя главному для женщины – покорности и послушанию. Но я займусь твоим воспитанием сразу после свадьбы. А что касается этого выскочки Рассела… Отправлю туда, где таким уродцам самое место. Нужно только найти подходящий лагерь, чтоб не забили до смерти в первые же дни. Хочу растянуть удовольствие».
– Ильяс! Сколько можно тебя ждать! – прогремело с первого этажа. Ильяс, вырванный из приятных мечтаний, вздрогнул и торопливо шагнул к двери.
– Господин… – робко напомнила о себе горничная. Ильяс, не оборачиваясь, бросил на пол серебряную монету.
– Прибери здесь. И если Бланка спросит, то вазу разбила ты. Вряд ли она будет бранить тебя: моя кузина слишком добрая.
– А о вас такого не скажешь, – произнесла Мелли, но недостаточно тихо, чтобы Ильяс не услышал.
Кузен Бланки развернулся на каблуках, и, в два шага подойдя к служанке, сжал её запястье с такой силой, что девушка вскрикнула от боли.
– Смелая, да? Думаешь, если ты – горничная Бланки, тебе всё позволено?
– Простите меня, господин, – заплакала та. – Я просто не подумала…
Ильяс скользнул ладонями по телу служанки, которая напрасно пыталась отодвинуться: «Неплохая фигурка. Можно немного поиграть, разу уж Бланка недоступна».
– Что ж, малышка. Пожалуй, я прощу тебя, но взамен ты придёшь в мою комнату, скажем, через две ночи. Сегодня я уезжаю в гости, но потом обязательно уделю тебе время.
– Господин Ильяс, – глаза Мелли расширились от страха.
– И я забуду об этом маленьком недоразумении, – пробормотал кузен Бланки, с некоторым сожалением выпуская из рук служанку. И, не оглянувшись, вышел из комнаты.
Глава 4
Эдита откинулась на спинку широкой деревянной скамьи. В её руках быстро мелькали спицы, образуя сложный узор. Женщина не сбивалась, не считала петли, несмотря на то, что мысли её были очень далеко от жилетки, которую она вязала.
Она то и дело поднимала голову, чтобы взглянуть на «детей», как она до сих пор называла Бланку и Рассела. Что до Ильяса, то, несмотря на то что последние два года он был с ними неразлучен, и всегда вёл себя безукоризненно по отношению к гувернантке, парень не вызывал у Эдиты добрых чувств.
Но сейчас она жалела, что не уделяла ему достаточно внимания. Вдруг у неё были бы доказательства своим подозрениям? И граф Варнс прислушался бы к ней, прежде чем решиться на помолвку Ильяса со своей дочерью.
Донёсшиеся до неё негодующие крики заставили Эдиту подняться и подойти к молодым людям. Она окинула их спокойным, внимательным взглядом, отметив открытую улыбку Бланки, лёгкий поклон Рассела и сдвинутые на переносице брови племянника графа. Впрочем, тот тут же отвернулся.
– Что случилось? – ровным голосом спросила Эдита. – Мальчики, вы, что, поссорились?
– Ссориться с ним? – сквозь зубы процедил Ильяс. – Слишком много чести.
Рассел ничего не ответил, лишь скользнул равнодушным взглядом по кузену Бланки. Так смотрят не на человека или животное, а на какую-нибудь вещь, не имеющую значения. Эдита вздохнула про себя, подумав, что, если бы Рассел был другим, открытым и эмоциональным, его общение с Ильясом протекало бы более гладко.
А так, один злится и ненавидит, а второй даже не понимает, за что. Ведь Рассел просто выполняет свою работу, находясь рядом с Бланкой. То, для чего его создали.
«Интересно, он испытывает какие-то чувства к Бланке, кроме преданности? Или же это невозможно?»
Эдита повернулась к воспитаннице.
– Может, ты расскажешь, что произошло?
– Не стоит внимания, – девушка явно смутилась под устремлёнными на неё взглядами. – Просто я хотела узнать, сможет ли Рассел обежать весь сад за минуту. А Ильяс…
«Вмешался. Как всегда, – закончила за неё Эдита. – Парень в последнее время сам не свой. Ни на минуту их наедине не оставляет. Неужели тоже узнал о планах графа и грядущей помолвке?»
– Я думаю, что моей кузине, девушке из знатной семьи, не пристало проводить время с каким-то слугой. Ты уже не ребёнок, Бланка. Такое легкомысленное поведение может навредить репутации семьи, – напыщенно, явно подражая своему дяде, заявил Ильяс.
– Следи лучше за собой!
– Тихо, тихо, – Эдита развела ладони в стороны, – нет ничего плохого в том, чтобы размять ноги. Тебе, Ильяс, пробежка тоже не помешает. Может, устроим состязание?
В глазах Ильяса промелькнул заинтересованный огонёк. Даже Рассел, сосредоточенно копавший землю носком ботинка, поднял голову.
– И на каких условиях?
– Весь сад обегать не надо. Думаю, господину графу не понравится, если вы вытопчете его редкие цветы или сломаете кусты роз. Лучше пробежать по дорожке вокруг дома. Победит тот, кто придёт первым.
Бланка захлопала в ладоши, глядя на Рассела. Похоже, она не сомневалась в том, кто выиграет состязание. Ильяса снова уязвило то, что девчонка даже ради приличия не пожелала удачи и ему.