– Всего до самой дальней точки шесть километров. Начнём с дальних участков, чтобы потом далеко не ходить. Сейчас мы уже почти четыре километра прошли – сверяясь с топографическим планом и джи-пи-эс-навигатором, сказал Александр Викторович.
– Это что, мы двенадцать километров за день пройдём?! – ужаснулся цифрам Виктор.
– Ты слишком просто смотришь на вещи. Не просто двенадцать, а двенадцать километров по лесу, под нагрузкой, а между делом землю покопаем.
– Это каждый день за шесть километров ходить? – продолжал Виктор разматывать начинающуюся истерику нытика.
– Нет. Завтра на пять пойдём. Километр сегодня прошурфим.
– Предлагаю минутную остановку с целью посещения угла двора – беспардонно влез разговор Анатолий.
– Поддерживаю! – замедлил шаг Пётр.
– Да, уже можно, – согласился Александр Викторович. – Только отходим от тропы во-о-он туда, там кучки откладываем, здесь нам шурфить.
Виктор хотел продолжить душераздирающий разговор, сказать, что это слишком тяжело, добиться согласия, что это эксплуатация, но трое попутчиков резво поскидывали на возвышенности свою ношу и, невзирая на его растерянность, дружно вошли в гущу леса с целью удовлетворения естественных физических потребностей.
Потребовалась минута, чтобы осознать и это: посещение отхожих мест для них важнее разговора о его, Виктора, переживаниях. Но природа требовала своё, поэтому Виктор тоже пошёл в гущу леса по направлению, указанному «дядей Сашей». Отошёл недалеко, но достаточно, чтобы остаться в одиночестве. Нашёл подходящее место. Обмазался репеллентом под штанами, чтобы комары не помешали в ответственный момент, с удовольствием присел на корточки…
Обратную дорогу он не узнавал. Совершенно одинаковые деревья, спутанные корни и кроны. Так, надо вернуться к «углу двора». Там белеется бумажка, от неё ещё раз надо попробовать вернуться. Но это оказалась не бумажка, а огромный гриб. Бумажки нигде не было.
Да ладно! Не мог же он вот так тупо заблудиться. На несколько метров от тропы отошёл.
– … и-и-итя-а-а!.. Ау-у-у!.. – глухо издалека раздался голос Александра Викторовича. Надо бы ответить. Но тупо кричать «ау» в ответ он не станет. Он просто пойдёт на голос. А откуда был голос?
– … и-и-итя-а-а!.. – повторилось снова. – Дай голос!.. Ау-у-у!.. – кричал уже Анатолий!
– Ты где-е-е-е?! – прибавился голос Петра. Вслед за этим послышался звон топора о лопату. Двигаясь в направлении звука, Виктор оказался в просто непролазной чаще. Со всех сторон были ветки, поваленные деревья, ямы. Рванулся обратно – то же самое. Их не было, когда он шёл на звук!
– Ау-у-у-у!.. Дай голос!.. – кричал Анатолий откуда-то со спины. Как он мог кричать оттуда, если Виктор чётко слышал его спереди?..
– Я ту-у-ут!.. – неожиданно для себя не своим от испуга голосом крикнул Виктор. – Я ту-у-ут!..
– Ещё-о-о раз! Кричи до-о-ольше! – крикнул Александр Викторович откуда-то сбоку.
– Я ту-у-у-у-у-ут! – внезапно охрипшим голосом кричал Виктор.
Дзынь-дзынь-дзынь-дзынь!.. Пётр стучал лопатой о лопату.
– Иди на звук! Иди и кричи, где ты! – послышался голос Анатолия.
– Иду-у-у!.. – Виктор двинулся, стараясь не бежать. Неожиданная, необъяснимая паника захлестнула его всего целиком. Страх был необъяснимый и всепоглащающий.
Дзынь-дзынь-дзынь-дзынь!.. Звучало уже совсем рядом.
– Вижу, вижу, вижу тебя, уходимец, – послышался голос Анатолия.
Виктор вышел из леса на тропу с противоположной стороны от той, в которую уходил. Как он оказался там – он не понимал.
– Ещё один уходимец. Ты это, давай, один не уходи. А то лес вроде прозрачный, а тебе достаточно оказалось, – недовольно выговаривал Александр Викторович.
– Сашу тоже из лагеря одного отпускать нельзя. Два раза по дороге с двадцать третьего февраля сумел заблудиться, час вокруг лагеря плутал, первый раз нашли его, когда дежурные за водой пошли. Он мимо этой тропы, говорит, раз десять прошёл. А во второй раз он на помощь звать начал в десяти метрах от костра, – рассказал Пётр, пока надевали на плечи рюкзаки, брали рейки, лопаты…
У Виктора от пережитого испуга всё тряслось внутри. Так глупо потеряться…
В переживаниях, он не слышал разговоров и не заметил, как дошли до места. Только увидел, что «дядя Саша», «шеф», как обращались к Александру Викторовичу Анатолий и Пётр, сверился с бумагами и GPS и сказал: «вот здесь она должна быть». Анатолий и Пётр начали крутить головами.
– Вон лежит – указал Анатолий в просвет деревьев.
– Ага… – шеф пошёл по направлению Анатолия и остановился у жерди с налепленным на верхушку куском красного скотча, чтобы выглядело флажком. – Это она самая… ну что же, господа-товарищи, поздравляю вас, это место первого шурфа, мы его нашли! – шутливо сказал Александр Викторович. – Забивать будем сразу четыре, сразу по два на два.
Анатолий со звоном высыпал из плотного мешка куски крашеной арматуры, взял один, и как в игре в ножички, с силой метнул его в землю. Штырь воткнулся под небольшим углом.
– Ну, почти… – сказал Анатолий.
В это же время Пётр повторил действие Анатолия. Штырь Петра вошёл в землю под значительным наклоном.
– Виктор, твоя попытка!
– Зачем? – не понял Виктор.
– Самый прямо стоящий кол будет назначен северо-западным углом шурфа. Кто прямо воткнёт – тот тут и копает. Кто криво воткнул – тот идёт в другое место. Археология – наука точная, тут не абы как всё определяется… – пояснил Анатолий.
Виктор взял штырь и нехотя кинул его в землю. Штырь звонко ударился о камень под слабым дёрном и отскочил в сторону шефа, ставившего засечку на навигаторе.
– Во, везунчик! – выдали в один голос Анатолий и Пётр. – А посильнее бы саданул, и не повезло бы дяде Саше. Мой кол – закончил Анатолий и начал расправлять трёхметровую алюминиевую линейку, которую все называли рейка.
– Так, погодите пока! – подал голос шеф, оторвавшись от бумаг. – Сначала закопушки делайте. Задача – не найти ничего, чтобы сюда не переселяться. От этой точки до этой точки по ширине – шеф указал на кусты рядом с жердью со скотчем – и через каждые 3–4 метра туда – показал на дорогу, по которой только что пришли.
– Закопушка – это штык на штык квадратом ямку делаем – пояснил Анатолий. – Вот так вот – он воткнул лопату в землю полностью, пошатал, вынул. Опять воткнул сбоку, пошатал, вынул, с третьей стороны, и на четвёртый раз вынул прямоугольник земли, как квадрат из арбуза на пробу. Этот кусок Анатолий рассыпал рядом с ямкой, присел на корточки и начала разбирать руками.
– Замытая керамика. Много. И угольки – вытягивая руку к шефу, показал горсть каких-то перемазанных землёй предметов Анатолий.
– И у меня – сообщил Пётр, стоя в нескольких метрах.
Анатолий высыпал горсть находок на неизвестно откуда взявшийся кусок коричневой крафт-бумаги, перешёл на другое место, повторил «закопушку». Виктор тоже достал из земли разваленный кусок, Анатолий подошёл, рассыпал кучку, начал что-то объяснять и осёкся. Потом вынул что-то и повернувшись к шефу негромко сказал:
– Сань… Только не ругайся, ладно? Монеты, бусина и жэпэ… В одной закопушке…
* * *
Монета сама по себе находка довольно редкая. А тут сразу две слипшиеся. И железный предмет – ж.п. При наличии керамики и угля. Явный признак археологического памятника.
Скривив лицо, Шеф подошёл к Анатолию и Виктору. Взял в руки найденные предметы, оттёр, поплевал, оттёр ещё раз.
– Монеты. Советские. Трёхкопеечные. Восемьдесят второго года чеканки. Бусина. Пластиковая. Советская. Железочка… Круглопровочная. Штампованная. Ничего интересного. А в стенках что? – Александр Викторович присел к ямке и провёл руками по стенкам, выдернул что-то. – Кошелёчек советский, бусинками расшитый. Ого, в нём ещё рубль бумажный!.. Запишем в находку, как следы современного присутствия. Ну, тут и не могло ничего быть. Здесь в советские времена было льняное поле, всё пахано-перепахано тракторами, старые деревни давно и подальше были. Продолжаем!