Я посмотрел на небо. Оно было безоблачным, солнце окрашивало его в августовские светло-синие тона прохлады приближающейся осени. Была пятница. Вечером я мог уже уехать на дачу. Разве можно покинуть этот прекрасный мир? И как я могу уйти из него, оставив всю эту красоту?! Я даже представить себе этого не мог. Поэтому я и повторял себе много раз: «Я бессмертен. Меня никогда не одолеет смерть. Я буду жить вечно». Может быть, в тайне своей души, я боялся смерти, как и многие мои земляки, боящиеся умереть. Поэтому они и придумали эти яблоневые сады, в которых можно было перемещаться из одного измерения в другое.
Я вышел из сквера, перешёл по «зебре» площадь и вошёл в здание моей управы. Охранник кивнул головой, приветствуя меня, и не заметил шара, который влетел со мной в двери, сжавшись до небольшого размера. Он был уже похож на яркую шаровую молнию, но никто из моих сослуживцев не обратил на него внимания, хотя от его сияния в коридорах, по которым я проходил, и в кабинетах становилось светлее и радостнее. Я дошёл до своего рабочего места и сел за стол, а шаровая молния примостилась в углу нашего кабинета у окна надо мной.
Сергей Андреевич, мой сосед по кабинету, посмотрев в окно на голубое небо, заметил:
– Какой денёк-то! Ни одного облачка! Будет жарко, даже не чувствуется приближения осени. А светло-то как! Всё сияет! Как будто середина лета.
Я не стал его спрашивать, видит ли он мой шар. Сергей Андреевич был приблизительно моих же лет. Недавно он тоже вышел на пенсию. Будучи отцом и дедом многочисленного семейства, он, также как и я, любил по пятницам уезжать на дачу.
– Только бы в воскресные дни погода не подвела, – вздохнув, заметил он. – Что там нам сообщает небесная канцелярия?
Я сказал, что сейчас посмотрю прогноз погоды, и нашёл в Интернете спутниковую метеосводку. На мониторе компьютера наше местоположение на земном шаре определяла дугообразная излучина огромного озера. Она и отделяла место, где я жил в настоящее время, от того места, где когда-то суждено мне было появиться на свет. Там за озером на востоке лежала моя родина. И даже из космоса можно было рассмотреть бетонированную полоску с утолщенным завитком в виде опрокинутой буквы Р аэродрома авиационного завода, где бы я хотел приземлиться из космоса прямо сейчас. Всё пространство было чистым и отчётливо просматривалось. Полоски облаков и туманности лишь окаймляли эту земную картину.
– Дождей не будет, – заявил я, – нам предстоит провести светлые воскресные дни.
Он блаженно улыбнулся и сказал:
– Значит, небесная канцелярия организует нам на выходные хорошую погоду. Это прекрасно, вот только не понятно, как это они так делают.
– Что делают? – не понял я.
– С организацией хорошей погодой, – рассмеялся он. – Вот мы с вами тоже работаем в канцелярии, но у нас всегда завал работы. Если эти документы, – и он кивнул на шкафы, заваленные бумагами, – сравнить с облаками и тучами на нашем синем небе, то у нас каждый год длится нескончаемый период дождей, и никаких просветов, хоть бы раз проглянуло солнце, и мы вздохнули с вами спокойно, и поговорили бы на какую-нибудь отвлеченную тему. Сколько ни трудишься в поте лица, всё равно количество дел не уменьшается, а только увеличивается. Сейчас, чтобы всё разобрать, нам с вами потребовалось бы года четыре. Не мудрено, что люди ходят к нам годами. К тому же, ещё эти неприятные новости.
– Какие новости? – спросил я.
Его лицо приняло настороженную гримасу.
– А вы слышали, – вдруг спросил он меня, понизив голос, – что в нашем департаменте предстоят сокращения? А это значит, что кого-то из нас уволят.
– Меня, – спокойно ответил я.
– Почему вы так думаете? – спросил он, и я заметил, как он напрягся и невольно сделал кадыком глотательное движение.
– Я знаю это, – успокоил я его.
– Откуда у вас такие сведения? – опять спросил он, глядя на меня настороженно.
Я посмотрел на шар и вдруг улыбнулся, сказав Сергею Андреевичу, что у меня есть свои секретные источники информации. Я знал, что Сергей Андреевич не хочет потерять работу, и очень переживет по поводу предстоящего увольнения. Я объяснял себе это тем, что, работая, он как бы показывал свою значимость всему многочисленному семейству, к тому же, уходя на работу, он на какое-то время ускользал из их шумного круга, чтобы отдохнуть в тиши кабинета от крика и гама многочисленных внуков, которых его дети сплавляли им в рабочие дни. Хотя он был со мной почти одного возраста, но всё же боялся, что его уволят за неумение пользоваться компьютером. Меня же не заботила мысль о том, что я потеряю работу. Этим утром я приобрёл нечто большее, чем работу, которой я занимался уже многие годы.
Приём посетителей ещё не начался, и я подумал, что мне было бы не плохо позвонить кому-нибудь, кто остался на моей родине. Я долго искал хоть какой номер в записной книжке, но ничего не нашёл. Сорок лет минуло с тех пор, как я сжёг все мосты. Выдвинув ящик стола, я стал рыться в груде ненужного хлама, который никак не решался выбросить. Там я и отыскал старый блокнот, где в самом начале обнаружил запись нескольких телефонов моей родины. Одним из них был телефон отдела кадров строительного управления. Я обрадовался, что нашёл хоть что-то, что связывало меня с моей родиной, и ещё раз похвалил себя за правило – никогда ничего не выбрасывать.
Я набрал номер телефона. Ответил женский голос.
– Что вам нужно? – спросила женщина.
– Я работал на стройке вашего управления в течение пяти лет, – сказал я, – мне нужна справка для подтверждения стажа работы при оформлении пенсии.
– Назовите свои данные и период ваше трудовой деятельности у нас, – сказала она мне.
Я сообщил ей все свои данные и время моей работы.
Через некоторое время она ответила:
– Я нашла вашу карточку в архиве, выписку из неё я сделаю и вышлю на ваш адрес. Назовите свой адрес.
Я назвал свой адрес, но мне так хотелось поговорить с ней, что у меня даже перехватило дыхание. Но о чём с ней говорить? Спросить её о моих друзьях или возлюбленной, имён которых я не помнил. Узнать у неё, как изменился городок за сорок лет, но, возможно, судя по её молодому голосу, ей всего может быть двадцать лет. И к тому же, будет ли она разговаривать с незнакомым человеком по телефону, и уж тем более откровенничать с ним в отделе кадров закрытого предприятия.
Я поблагодарил её и положил трубку. Но уже сам факт того, что я услышал голос с далёкой родины, наполнил меня радостным чувством.
Тогда в детстве я был единственным, кто верил в существование этого шара. Но почему шар появился рядом со мной только через сорок лет с тех пор, как я покинул родину. Может быть, в этот день моя возлюбленная перешла в иной мир. Когда её душа находилась на земле, этот шар был рядом с ней. Неужели этот шар и есть её душа? Ведь шар разговаривал со мной женским голосом. Но я давно не слышал её голоса. Да и помнил я о ней из того времени лишь то, когда она была юной девушкой. За это время её голос мог измениться.
Из задумчивости меня вывел голос Сергея Андреевича, который выглянул в коридор.
– Народу в приёмной сегодня необычайно много. Так что предстоит нам потрудиться.
Часы, весящие над дверью, показывали девять часов. Мы с Сергеем Андреевичем начали приём посетителей. Первым посетителем оказалась ухоженная возрастная женщина бодрого вида с пышными пепельными волосами. Глядя на неё, я подумал, вот «божий одуванчик», которому не сидится дома. Сидела бы в своей уютной квартирке, и наслаждалась отдыхом, а не обивала бы пороги казённых учреждений, стоя в очередях в поисках правды и справедливости.
– Ваше дело? – спросил я официальным тоном чиновника
– Видите ли, – перешла она сразу же в наступление, – когда в нашем государстве перестанут твориться безобразия?