Бомж, сидящий на стуле, заёрзал и стал смотреть в открытое окно нашего кабинета на бездонно синюю голубизну неба.
– Так как же мне быть? – безнадёжно спросил он.
– Нужно набраться терпения и ждать, пока компетентные органы не разберутся в вашем деле. Мы их можем только попросить помочь вам, но работу за них никто из нас не будет делать.
– И сколько это будет продолжаться?
– Столько, сколько потребует время.
– Но тогда я и в самом деле из живого могу превратиться в мёртвого, – сказал бомж и встал со стула.
– Не нужно терять веры в справедливость, – мягко заметил Сергей Андреевич. – Рано или поздно справедливость обязательно восторжествует.
– В этом я не уверен, – сказал бомж и, подойдя к окну, выбросился наружу.
Я увидел, как, побледнев, изменился в лице Сергей Андреевич, но не мог произнести ни слова. Все мои члены тоже сковал ужас. Сергей Андреевич тоже молчал, разинув рот от такой неожиданности. Можно было бы сказать с полным правом, что слова застряли в наших глотках. Когда оцепенение немного прошло, мы вскочили со стульев и бросились к окну. Наш кабинет находился на третьем этаже. Снаружи всё было тихо. Мы ожидали увидеть под окном распластанное на газоне тело бомжа, но там никого не было. Люди спокойно проходили невдалеке по асфальтированным пешеходным дорожкам мимо нашего здания, не обращая на нас никакого внимания.
– Где же этот бомж? – с волнением произнёс первые слова Сергей Андреевич.
– Не знаю, – сказал я, пожав плечами. – Может быть, и в самом деле он научился летать подобно птице. Так он нам сказал.
– Что будем делать? – спросил меня Сергей Андреевич.
– Не знаю, – сказал я и опять непроизвольно пожал плечами.
– Тогда сделаем вид, что ничего не произошло, – принял решение Сергей Андреевич.
Мы вернулись к своим рабочим местам, сели и помолчали.
Немного успокоившись, мы продолжили приём посетителей.
На этот раз к нам в кабинет вошла опять женщина, но уже средних лет. Она робко примостилась на краешек стула и изложила свою просьбу.
– Несколько лет тому назад у меня пропал муж, – сказала она.
Я посмотрел ей в глаза в какой-то прострации и ничего не ответил, потому что увидел в них страдание и горе.
– Как это произошло? – вместо меня спросил Сергей Андреевич, который уже вполне овладел собой, собрался с мыслями, взяв себя в руки.
Женщина повернулась к нему вполоборота и сказала:
– Он вышел из дома и исчез.
– Когда это случилось, днём ли вечером?
– Вечером, – сказала она.
– Вы поругались?
– Нет, – ответила она.
– Он работал в какой-нибудь секретной службе?
– Нет, – покачала она головой, – он работал слесарем по канализации в жилищно-коммунальном отделе нашего домоуправления.
– Вот оно что? – произнёс Сергей Андреевич, как будто это имело какое-то отношение к делу. – А он не совершал растраты?
– О чём вы говорите? Какую растрату может совершить слесарь. Он же не банкир. Мы с мужем жили от получки до получки.
– А у него не были любовницы?
– Что вы такое говорите?! – возмутилась женщина. – Кроме меня у него вообще не было в жизни женщин.
Сергей Андреевич посмотрел на меня так, что можно было прочитать в его взгляде сразу две его мысли: «Святая простота!» и «Общепринятое женское заблуждение!»
– Вы обращались в полицию? – спросил он.
– Как же не обращалась?! – взволновано воскликнула женщина. – Все пороги там обила, но и всё безрезультатно. Они нигде не могут найти моего мужа. Как в воду канул. Ни документов, ни денег не взял с собой. Разве может так просто у нас пропасть человек? Скажите мне.
Сергей Андреевич встал со своего места и подошёл к окну, как будто хотел проверить, не объявился ли под окном бомж. Он стоял перед окном и слегка покачивался, перенося свой вес с носков на пятки, и с пяток на носки, как будто желая повторить номер бомжа, вылетевшего в окно. На некоторое время у нас в кабинете воцарилась тишина, только были слышны звуки улицы, проникающие через окно.
– Как у вас ведётся учёт пропавших людей? – вдруг нарушила тишину женщина своим вопросом. – Неужели вам ни до чего нет дела, и вы все дела переложили на плечи полиции? А её-то вы хоть контролируете?
Сергей Андреевич вернулся к столу и грузно уселся в своё кресло. Женщина полностью повернулась к нему и смотрела на него пристально и требовательно.
– Мы постоянно занимается этим вопросом, – сказал Сергей Андреевич своим убедительным хорошо поставленным голосом. – Мы никогда не расслабляемся и не считаемся со своим временем. Я даже на дом беру часть документов, чтобы просмотреть их и дать им надлежащий ход.
И он кивнул на шкафы, забитые пыльными документами. Правда, я ни разу не припомнил случая, чтобы он брал эти документы домой.
– Поэтому у вас не должно создаваться впечатления, что мы здесь ничего не делаем, – продолжал он. – У нас здесь царит железная дисциплина как в армии при исполнении наших дел.
Сергей Андреевич говорил красноречиво, оседлав своего конька, как будто бы у нас ничего не произошло за минуту до прихода посетительницы, а может быть, говорил он так возбуждённо под впечатлением произошедшего в нашем кабинете события:
– Конечно, вы, как посторонний человек, не можете обозреть всего механизма нашей хорошо отлаженной машины. Рано или поздно мы найдём вашего мужа. Это неизбежно.
– Надеюсь, это случится не после моей смерти, – заметила женщина.
Я с удивлением подумал, что уже третий человек в этом кабинете говорит о том же самом: о невозможности увидеть плодов нашей работы при своей жизни.
– Как вы можете такое говорить?! – воскликнул оскорбленный Сергей Андреевич. – Разве вы не видите, что мы живота своего не щадим. Если уж мы берёмся за дело, то всегда его доводим до конца. Мы распутываем самые сложные дела и всегда находим истину. Истина для нас превыше всего. Может быть, многие несознательные граждане пытаются сокрыть её, прибегая для этого к всевозможным средствам. Но мы все хорошо подготовлены, и у нас есть всё необходимое в нашем арсенале, чтобы просветить самые сокровенные уголки души человеческой, а также те места нашего общего обитания, которые по недомыслию этих граждан считаются ими недоступными для нас. Мы из любого места можем вытащить истину на свет божий. Мы всегда доводим все дела до конца. Мы никогда не делаем ошибок в нашей работе.
– Неужели вы никогда не ошибаетесь? – удивилась женщина.
– Это исключено, – решительно возразил он ей, – потому что нами создана развитая система контроля. Мы контролируем наших подчинённых. Подчинённые контролируют своих подчинённых. Нас контролируют наши начальники, а их в свою очередь проверяют их начальники. Таким образом, создана грандиозная вертикаль, которая уходит высоко наверх. Даже нам из этого кабинета не обозреть той вершины, откуда идёт контроль, и куда уходит этот контроль и стекается вся секретная информация. За всем и за всеми следит недремлющее око высшей инстанции, и ничего не скроется от их внимания. К примеру, кто-то из нас совершил проступок и уже забыл о нём, живёт себе спокойно, как принято говорить в народе, припеваючи, и в ус себе не дует. И вдруг, бац, как гром среди ясного неба, его настегает правосудие за этот проступок, о котором он уже и не помнит. Да, и не нужно удивляться этому. Просто, сведения об этом проступке дошли до высшего начальства, и приняты надлежащие меры. Кстати, это высшее начальство, которое даже мы не знаем и никогда не видели его в лицо, знает всё. Мы постоянно чувствуем его дыхание нашими затылками. Это начальство для нас как священная корова для индусов. Мы просто знаем, что оно существует, следит за нами и сносится с ещё более высокими инстанциями. Оно беспристрастно за всем следит и за всё нам воздаёт должное. Добрые поступки вознаграждаются, а за дурные поступки мы несём заслуженное наказание. А как же без этого?! На земле между людьми создана такая же система вертикали, какая существует между землёй и небом, между человеческим началом и божественным видением. Если мы служим этой системе, то получаем награду, если же мы нарушаем законы, то несём наказание. И ваш муж, если он, конечно, жив, что я вполне допускаю, где-то прячется, думая, что скрылся от вас. Он встаёт по утрам, пьёт кофе, курит сигареты, наслаждаясь жизнью, думая, что выпал из поля зрения нашей системы. Но он глубоко ошибается. Потому что, нашей системой отслеживается каждый его шаг.