– А вот без издевательств, что, совсем нельзя никак обойтись? – в тон ему парировала Анна.
– Садитесь уже, гляну вашу конечность, – слегка пристыженный Глеб сделал вид, что не заметил ответной колкости.
Поддерживая ее за руку, он помог ей устроиться возле дерева. Присев на корточки, Штольцев взялся за лодыжку девушки. Аккуратно повернул влево, вправо.
– Сами пошевелить можете?
Анна утвердительно кивнула.
– Надо бы, конечно, сделать рентген, но, я думаю, что здесь вывих. Мне приходилось сталкиваться с такими вещами. Доверяете мне свою ногу?
– А у меня есть выбор? Я понимаю, что лучше не светиться в больнице, они ведь должны будут историю заводить и все такое. Если сможете, давайте лучше вы.
– Тогда терпите. На счет три. Раз. Два. Три. – Штольцев, как заправский костоправ, сильно и аккуратно дернул за ступню, внутренне сжавшись в ожидании крика. Однако Анна не издала ни звука, лишь в глазах колыхнулся отсвет боли.
Глеб поразился стойкости этой хрупкой живой статуэтки. Но, не желая показывать свои эмоции, молча подхватил ее на руки.
– Держите меня за шею, – словно инструкцию по эксплуатации ездового механизма, бесстрастно озвучил он оптимальный способ транспортировки.
Аккуратно перешагивая через ветки, он с замиранием сердца чувствовал на своей шее нежные руки. И от этого ощущения вся его суровость и бесстрастность уже готовы были позорно капитулировать, уступив место какому-то юношескому восторгу.
Глава 5
Усадив Анну боком на пассажирское кресло, Глеб достал аптечку. Хорошо, что он был законопослушным водителем, у которого там было все, что нужно. Был и эластичный бинт, которым новоявленный эскулап аккуратно зафиксировал пострадавший голеностоп девушки. Расцарапанная рука тоже получила довольно квалифицированную помощь, сопровождаемую нравоучительным бубнежем лекаря.
Штольцев не смог отказать себе в удовольствии повоспитывать строптивую пионерку, которая волей какой-то ма…фии оказалась под его крылом. Вся суть его речи сводилась к одному: «Ну как можно такой взрослой девушке вести себя подобным образом; не хватало, чтобы еще бы коленки разбила; смело в детский сад можно отправить, очевидно, соображалки не намного больше, чем у малышей». Эти фразы, переконструируемые на ходу и повторенные несколько раз, уже не задевали Анну, отчего-то ей на душе было весело. И хорошо, что боль давала о себе знать, иначе она рисковала навлечь на себя новую волну гнева. Внутренним чутьем она поняла, что ее телохранитель вовсе не заносчивый и нудный сыщик, а очень сложный, непонятный, но такой правильный и ответственный. И хороший. И эта мысль едва не прямо-таки просилась вылиться улыбкой. Но его лучше не злить.
А Штольцев вдруг понял, что ему нравится быть занудой, поучать и сурово «качать права». Эта мысль его так озадачила, что он едва не ущипнул себя. Ни орать на подчиненных, ни устраивать долгоиграющие разносы он не любил. Достаточно было одного взгляда, чтобы все всё поняли. А тут… Тут он чувствовал ответственность за это строптивое, с железной выдержкой воздушное создание. Которое хотелось оберегать не по долгу службы, а просто так…Да, было от чего озадачиться.
Завершив работу, Штольцев, как художник, удовлетворенно посмотрел на девушку.
– Все! Готово!
– Я вам очень благодарна, – она подняла глаза, и их взгляды переплелись. Яркая зелень и глубокая синева, аквамарин и бирюза, словно воды двух морей схлестнулись, чтобы обнять друг друга и растворить прочерченные рукой неизвестного картографа границы. На мгновение они замерли, будто впервые увидев друг друга. Этот безмолвный диалог разрушил какую-то преграду и оба задались вопросом: «Как сделать шаг назад и вернуться к их колючему, но понятному формату общения?»
Опомнившись, сделали вид, что ничего не случилось, и, усевшись в автомобиль, продолжили путь.
Добравшись до места назначения, они, в рамках договоренности, поделили территорию, распределили обязанности и зажили жизнью обычных, рядовых людей, преследуемых мафией.
Как и планировал Глеб, еду они заказывали из ресторана. С остальным более или менее успешно справлялись сами. Надо сказать, Анна не раздражала его, она старательно мыла за собой посуду, в ванной не разбрасывала свои вещи, будто все детство провела в военно-спортивных лагерях. Первые три дня они осматривались, обживались и вечером выходили на прогулку.
*****
Июнь набирал силу, и на улице уже было достаточно тепло. Поэтому Глеб предложил съездить на реку.
– Пойдемте искупаемся, – Штольцев, привыкший к спартанскому образу жизни, не задумывался о температуре воды, если вокруг была зелень и светило, не важно с какой интенсивностью, солнце.
– Для меня холодно, – ответила Анна, поежившись.
– Ну как хотите, – пожав плечами, он кивнул на ребятишек, весело плескавшихся в воде. – Смотрите, детворе не холодно!
Сбросив одежду, Глеб шагнул к воде, рассматривая берег.
Накачанное, тренированное тело излучало энергию. Анна, не желая выдать свой интерес, украдкой следила за мужчиной. Странное дело, когда изредка им с Кириллом удавалось вырываться на отдых, она ни разу не ловила себя на мысли, что ей нравится наблюдать за его движениями. Несомненно, он был в хорошей физической форме. Накачанные мышцы, пресс. Но какой – то амортизирующий слой жирка их покрывал. И ягодицы были какие-то женские. «Анна Викторовна! Порядочные девушки о таких вещах не думают!», – словно наяву услышала она возмущенный голос тети Липы.
Ну не думают. Согласна. Она просто наблюдает. Фигура мужчины, стоящего возле воды, подсвеченная лучами давно перешагнувшего полуденный рубеж солнца, поражала своим совершенством. Мускулистая спина, широкие плечи, узкая талия …и упругие, невозможно красивые ягодицы. Смутившись, она отвела взгляд, с деланным равнодушием оглядывая место, куда собиралась сесть. Однако фигура Глеба, как мощнейший магнит, притягивала к себе взгляд. Не желая зарабатывать косоглазие, наплевав на воспитание, Анна открыто им любовалась.
Годами выработанное чутье безошибочно просигналило – за вами следят. Глеб, усмехнувшись про себя, наклонился и, зачерпнув воды, обрызгал царевну – Несмеяну, как про себя называл он свою подопечную.
Она возмущенно ахнула и гневно посмотрела на мужчину.
– Что вы себе позволяете?! – лицо ее выражало возмущение, однако опытный сыщик легко уловил смущенную радость, вспыхнувшую в ее глазах.
« А не такая уж ты и Несмеяна», – подумал Штольцев, и от этой мысли он почувствовал себя мальчишкой, желавшим привлечь к себе внимание. Выйдя из воды, он отошел на несколько шагов назад и, разбежавшись, как дельфин, без единого всплеска, нырнул в воду. Этот прыжок заставил сердце девушки сильнее забиться. И хоть она была неискушенной в межполовых отношениях, но интуиция подсказала, что этот сильный, красивый мужчина сделал это для нее.
Наплававшись в свое удовольствие, Глеб вышел на берег. Капельки воды, стекающие по его коже, подчеркивали ее гладкость и упругость. Он тряхнул мокрыми волосами, и от его кудряшек разлетелись играющие на солнце брызги. Напряжение последних дней исчезло, они были в безопасности, и жизнь, как флагманский корабль, определенно взяла курс на лучшее. Вдруг он напрягся и похолодел: прямо в голову Анны стремительно летел футбольный мяч. И этого никак нельзя предотвратить: слишком велико расстояние.
– Слева! Анна! – как на военных учениях, отчаянно крикнул он и в страхе чуть не закрыл глаза. Бедняжка! Ему страшно было подумать о последствиях. Она такая хрупкая, словно светящаяся! Но хоть и показала бойцовский характер, футбольный мяч – это слишком жестко. Он ринулся к девушке, в надежде подхватить ее, удержать от падения. Однако на полпути остановился, будто загипнотизированный. Услышав его крик, Анна мгновенно среагировала, и то, что представилось его взгляду, было совершенно немыслимо и не поддавалось никакому анализу.