– Не надо меня кормить. Я у бабушки живу, там бы от переедания не помереть. – Я с трудом выпуталась из чужих рук и спрятала фотоаппарат в рюкзак. – Я в понедельник приду. – И пятясь, сбежала от этих странных мужчин, которые растерянно смотрели на меня до тех пор, пока я не скрылась за углом.
Фух. Выдохнула и быстро пошла вдоль по улице. Странно, что местные девчонки таких парней еще к рукам не прибрали. И это за год-то. Или они женаты, но просто кольца не носят? Интуитивно чувствовала, что парни холостые, хотя всякое в жизни бывает. Ведь ребенок в кабинете не сам по себе появился. Да и на Андрея подозрительно похож: светлые волосы, карие глаза.
За такими мыслями сама не заметила, как прошла полдеревни. До пруда, что ли сходить? Свернула в нужный проулок, который спускался прямо к нужному водоему. Весной там было очень красиво, и часто прилетали настоящие белые лебеди. Правда, в купальный сезон дети распугивали этих красивых птиц, но весной они чувствовали себя здесь вольготно.
– Ой, Анжелка приехала. – Раздался удивленный голос справа.
Оглянулась. В огороде за деревянным забором стояла баба Люба, которой было глубоко за восемьдесят. Несмотря на возраст, она сейчас воинственно держала в руках вилы, которыми, судя по всему, ковырялась в земле.
– Здрасьте, баб Люб. – Пришлось подойти к забору. А как не подойти? Тебя потом по всему селу прославят зазнавшейся городяшкой. – Как у вас здоровье? – Этот вопрос в деревне был основным.
Баба Люба тоже подошла к забору.
– Да какое в мои года здоровье? Представляешь, вчера не смогла ворота на поскотину закрыть, Венька, дай бог ему здоровья и жену хорошую, помог. – Посетовала пожилая женщина. Я вспомнила эти ворота и содрогнулась. Я их даже с места сдвинуть не могла никогда. – Ты, поди, к нему идешь?
– Погодите. – Я зависла слегка. – Венька здесь? Кулаев?
– А как же. – Сразу же откликнулась старушка. – Приехал больше месяца уж как. Он же в училище учился после интерната. Вот, диплом получил и приехал. Материн дом сейчас отстраивает. Так что? Ты к нему бежишь?
– Ага. Спасибо за информацию, баб Люб. – Я уже хотела сорваться с места, чтобы повидать друга детства.
– Стой, егоза. Погодь немножко. – Пригрозила мне она. – Молока счас дам. Унесешь ему. А то второй день из дома не выходит, голодный, поди.
Я послушно подождала пять минут, пока мне вынесли банку с молоком, закрытую капроновой крышкой, и с этой банкой в руках поспешила к концу проулка, где и стоял дом Веньки.
Вениамин был аутистом. Обнаружилось это почему-то лишь в первом классе, где он с легкостью щелкал задачи из программы пятого. Направив ребенка на обследование, которое запросила школа, его мать с удивлением узнала, что ее ребенок является больным. Хотя никаких признаков, кроме некоторой нелюдимости, у него не наблюдалось. Директор школы отказался принимать ребенка со справкой во второй класс, и его отправили в город. В интернат для таких же детей. Венька был лишь на три года младше меня, и когда его увезли в город, то для меня это было настоящей трагедией. Спасало лишь то, что он приезжал на каникулы, и каждое лето мы с ним проводили вместе. Так я и выучила язык глухонемых, потому что у них в классе учился глухонемой мальчик, а Венька раздобыл где-то книги и принялся учиться. Ну, и я вместе с ним.
А потом я уехала в город к дяде Жене. У Веньки умерла мама, когда ему было шестнадцать, и он остался жить в интернате. Спустя три года вернулся, получив специальность, судя по рассказам бабы Любы.
Влетела с банкой молока в руках во двор ближайшего к пруду дома.
– ВЕНЬКА!!! – Проорала во все горло.
Из сарая тут же послышался шум и из него вывалился длинный худой парень в очках. Я поставила молоко на крыльцо и подбежала к нему.
– Лика? – Он тут же сграбастал меня в объятия и уткнулся в рыжую макушку.
Я тоже обхватила его поперек живота, обнимая.
– Я приехала.
– Я понял. – Выдохнул он через некоторое время.
– Ты тут как? – Я отстранилась от него, посмотрев в темно-оливковые глаза.
Под моими руками четко проступали ребра.
– Обживаюсь вот. – Снова вымученные слова через паузу.
Я улыбнулась. С Венькой я могла беспрепятственно общаться лишь потому, что на самом деле была болтушкой и задавала конкретные наводящие вопросы.
– На кого выучился?
– Печник.
– И все?
– Кузнец.
– Не работаешь сейчас? – Он помотал головой. – А чем живешь?
– Рудниковым печку переложил. Санниковым камин сделал. – Он пожал плечами.
– Это хорошо. – Снова прижалась к нему. – А в сарае что делал?
Он молча отстранился, и, взяв за руку, повел меня внутрь. Я вошла и ахнула. Внутри стояла настоящая большая печь, вокруг стояли кузнечные инструменты, наковальня.
– Это же кузница. – Ошалело пробормотала я.
– Да.
Я прошла внутрь. На потертом деревянном столе сейчас лежала железная роза. С шипами. Даже прожилки на лепестках были видны.
– Ты настоящий художник, Вень. – Прошептала я, разглядывая коллекцию.
Он поморщился и помотал головой.
– Выдержки… не хватает.
– Вень, ты извини, но я то, что ты изобразил в металле, даже нарисовать не смогу по причине фатальной криворукости. – И выставила свои кривые руки вперед.
– Ты замечательная. – Выдавил он из себя через минуту. – Ты – лучший друг.
Я нахмурилась и подошла к нему.
– Все еще, Вень? Ты не завел друзей? – Покачала головой, выражая свое недовольство.
– Таких нет. Лика лучший друг. – И он снова сгреб меня в объятия, своими длинными руками.
Через полчаса мы сидели на берегу пруда и смотрели на проплывающие пары лебедей, которых я предварительно сфотографировала. Они ухаживали друг за другом, искали еду и отдавали то, что нашли своим вторым половинкам. Красиво. Я рассказала, куда устроилась работать, и шепотом историю своего бегства, чем изрядно повеселила друга.
– Замуж выйдешь осенью. – Неожиданно высказался он.
– За кого, Вень? – Я поджала губы.
Я иногда так боялась этих его высказываний, а все потому что они сбывались. Всегда. Он даже у Машки Варушиной ребенка предсказал, хотя девка была самая тихоня в классе.
– Хороший парень. – Он бросил горсть сухарей в воду.
– Без детей? – спросила настороженно.
Он покачал головой.
– Сама родишь.
Домой я возвращалась уже в обеденное время. За три дома до бабушки, меня перехватила Надька.
– Лика!!! Елки-палки!!! Вернулась!!! – И все это с воплями через три улицы.
– Надька!!! – Заорала в ответ.
Подруга неожиданно шикнула.
– Надежда Ивановна, и с улыбочкой. Я ж учительница. Надо статусность держать. – Но в объятия меня сгребла не хуже Веньки.
Через десять минут я и сама не заметила, как пила чай с пирогами, которые напекла тетя Катя. Мы обменялись последними новостями. Лишь про причину приезда я наврала, сказав, что просто соскучилась, и, бросив работу, приехала сюда.
– И что теперь будешь делать? – Надежда подозрительно на меня посмотрела.
– Я к Догилевым устроилась бухгалтером. Там теперь работать буду.
Надя неожиданно отвела глаза и покраснела.
– И что, сразу взяли? – Как-то нервно спросила она.
– Ну да. – Я прищурилась. – Надь, выкладывай, что случилось.
Подруга помялась с минуту.
– Ты только никому не рассказывай. – Она покосилась на дверь, откуда минуту назад заглядывала тетя Катя. – Полгода назад я с одним из Догилевых случайно… переспала. – И спряталась за чашкой чая.
– С которым? – У меня внутри все похолодело. У-ух, бабник неговорящий!
Она подозрительно покосилась на меня.
– С Виталиком. Это который разговаривает. – Она покраснела и опустила глаза в пол.
У меня от сердца отлегло.
– А к чему такая конспирация? – Я тоже покосилась на дверь.
– Он после случившегося сказал, что с деревенскими крутить не хочет, потому что им только деньги нужны. – Она обидчиво поджала губы. – Да ежели б я за деньги…, так еще в городе могла захомутать…, а он…
И она разрыдалась. Самым натуральным образом. Пришлось отставить чашку.
– Ну чего ты расклеилась, Надь? Понравился, что ли? – Спросила приобнимая ее за плечи.