Скачать книгу
Если нет возможности читать онлайн, скачайте книгу Rock-n-roll в крови файлом для электронной книжки и читайте офлайн.
Дмитрий Каннуников
Rock-n-roll в крови
Стихи разных лет
Он просто любил свою Родину
Он просто любил свою землю
И гордился своей Родиной,
Написал не одну песню,
Но его называли юродивый.
Он, конечно, думал о будущем,
Грезил Русь великой державою,
Но пока незавидное судьбище,
И чего не коснись – всё ржавое.
Половина уже разворована,
Половина покрыта плесенью,
А народ будто зачарованный,
Снова слушает лживые песенки.
Своё счастье мерим стаканами,
И глаза у всех словно зашорены,
И сидит сволота окаянная,
Переписывает историю.
Превращаемся в быдло голимое,
Из народа, блин, победителя,
И в глазах безразличье застылое,
Перевернулись в гробах родители.
А он ходит, чудо лохматое,
Говорит о былом величии,
Шевельнёт в груди что-то зажатое,
Обожжёт догоревшей спичкою.
И слова его вроде сбываются,
Как когда-то давно пророчества,
Храмы новые поднимаются,
И иконы в них мироточатся.
И бегут из России Поганые
За моря-океаны дальние,
И Родина-мать поднимается,
На колени когда-то поставленная.
А он верит в то, что рассказывает,
Донести до любого хочется,
Только люди всё улыбаются
И не верят в его пророчества….
А он просто любил свою Землю,
И гордился своей Родиной,
Посвящал ей свои песни,
Хотя не за что было, вроде бы....
Закон природы
Закон природы столь суров,
Не стоит забывать о главном:
Ведь если извести волков -
Наступит царствие баранов…
Незваным гостем
Я незванным гостем
снова приду сюда,
Сквозь пространства и годы,
забытые города,
Извалял свою память
в серой дорожной пыли,
А мечту мою
волны и ветер с гранита смели.
Как смеялся бродяга,
почувствовав ветер щекой,
Этот ветер, что волю несёт
и зовёт за собой.
Паутиной опутали волны
ноги мои,
Ночь накидкой на плечи легла:
"Ты можешь, лети!"
И останется город внизу
под моею ногой,
Ночь шепнула на ухо:
"Бери этот город, он твой!"
Я войду в него,
я растворюсь в блеске огней,
И мне станет немножко грустней
и немного теплей.
И незванный гость,
допивая стакан вина,
Докурив сигарету,
чувствуя тяжесть сна.
Я незван,
а незваным нет места
на этом пиру,
Гордость скажет: " Пойдём"
и уйду я в ночную пору’.
Каждый имеет право на Осень
Каждый имеет право на осень,
Жизнь – всего лишь золочёная клетка.
Чёрное, белое, серое, пёстрое.
Судьба – это рельсы, а ты вагонетка.
И не свернуть, всё надолго расписано,
Крошево мыслей в оконных осколках.
Мысли пропали, куда-то повылезли,
Тихий «Рамштайн» сквозит в перепонках.
Рвётся мечта оголёнными нервами,
Льются дождём осенние слёзы.
Были вторыми, а будем ли первыми?
Осень пройдёт, наступят морозы.
Зашевелятся мурашки подкожные,
Замёрзнет дорога, ведущая в завтра.
Скажут потом, что мы отмороженные
Дети дождя и непонятой правды.
Тихо наступим на горло сомнениям,
Громко споём гимны беспечности,
И передадим через поколения
Знак два нуля как знак бесконечности.
Мне жить осталось несколько минут… – Н. Гумилёву
Мне жить осталось несколько минут,
И курит "Беломор" расстрельная команда,
России перекошенное завтра,
Столыпинских вагонов перестук.
Мои глаза не верят пустоте,
Резвится вороньё в навозной куче,
Ты тащишь тяжкий крест по горной круче,
А кто-то пробегает налегке
Безумная дорога в никуда,
Бог встретит наши души на рассвете,
Осталось пять затяжек сигареты,
А дальше просто будет пустота.
А после будет новая заря,
Возьмут винтовки в руки наши дети.
И старый Мир взорвётся на рассвете,
А новый Мир родится без тебя.
И засмеются снова небеса,
И обагрятся кровью чьи-то руки,
Из пепелищ родятся наши внуки,
Чтоб снова жечь чужие города.
Так завершится смертью полный круг,
Пронзая сердце раскалённой спицей,
Душа взметнётся ввысь прозрачной птицей,
А над крестом всплакнёт твой старый друг.
У нас дожди
У нас тоже дожди и холодно,
По сердцу ударит – больно,
Лежит по ногами золото,
И хочется крикнуть: «Довольно!»
И хочется верить в сказку,
И жить, будто в наваждении,
Носить весёлую маску,
И не бояться сомнений.
И не бояться осени,
Думать о чём-то большем,
Бегать по лужам босыми,
Любовь собирать пригоршнями.
Верить во что-то хочется,
Быть молодым и гордым,
Но каждый день одиночества,
Приносит тоску с заботами.
А душа рвётся просто в небо,
А небо туманом болотится,
Ведь серое – чёрное с белым,
Но летать всё равно хочется.
Обелиски
Их имена не внесут в обелиски
Они же за правду шли воевать.
В канцелярии бога приготовлены списки
Кому завтра: жить, а кому умирать.
Пахнет озоном степь перед боем,
Отчётливо видно шапки вершин.
Вчера ещё пили и "жгли" в эшелоне.
Сегодня ты перед жизнью один.
И горько, и больно, и хочется плакать,
И злость в твою душу вползает змеёй.
Он был твоим другом, погиб на закате,
И тело его ты засыпал землёй.
Но бой продолжается, требует совесть,
Ты видишь, ребята примкнули штыки.
Хотелось романа, написана повесть,
И жизни минуты считают часы.
Опять в «штыковую», ёкнуло сердце,
Ощерился рот в грозном крике "ура".
Немного свободы, бескрайняя вечность,
И на обелиске лишь имена.
Война
Страшное месиво
из водки и песен,
Горечь взрывов,
на стёртых губах.
Смесь улыбок,
и злобных взглядов,
Ртов, раскрытых,
в крике «Ура!»
Чёрный ворон,
над выжженным полем,
Над мясорубкой войны,
здесь похоронено
самое лучшее:
Письма домой, из дома и сны.
Страшное месиво
зим, лет и вёсен,
Стёрлись из памятей
наших мечты,
А кто не дошёл,
тот место нашёл
В братской могиле
родной стороны.
Сапоги месили
и грязь, и глину,
И чернозём, и болотную тину.
Жрали траву
лагерей и тюрем,
Баланду солдат,
деревенскую тюрю.
Сны приходили,
и уходили
Всё об одном,
что кого-то убили.
Так зачем же вы
в сны пустили -
Вечные взрывы
кровь и могилы.
Шествуя дальше,
по грязному месиву
Смерть летела,
служа свою мессу,
И раздавались,
с твердыни небесной
Песни ушедших,
умерших песни.
Блокадный блюз
Стоял рояль
в центре блокадного города,
Цвела сирень,
но пахло почему-то порохом.
Раздавались взрывы
и давили на перепонки.
И птицы не пели,
если пели, то совсем не громко.
А рояль стоял,
таращась разбитой крышкой,
Улыбаясь клавишами,
как будто негр зубами.
Хозяин его -
был убит вчера под Москвою,
А хозяйка лежит
с помертвевшими губами.
Рассечён осколками
и из дыр рояля
Торчат во все стороны струны,
звучавшие раньше гордо.
И хотя здесь весна,
но на нём никто не играет.
Лишь близкие взрывы
уродуют карту города.
Мимо шёл старик -
музыкант с футляром под мышкой.
В этом чёрном футляре
лежала старая скрипка.
Он увидел рояль,
подошёл и погладил клавиши,
А они отозвались болью
и радостным скрипом.
Пробежали пальцы
по белым и чёрным накладкам
И запели струны,
предчувствуя новые беды.
Так родился блюз,
вскормленный блокадным городом,
Наевшись мякины
вперемешку с чёрным хлебом.
Зазвучали ноты,
сливаясь в безликую музыку.
Этот блюз зазвучал
по-весеннему очень громко.
И… ощерились улицы
чёрными провалами окон,
Громко стукнулась о камни мостовой
пустая котомка.
Он хотел отдать
последнюю честь солдатам,
Которые держат город
в не привыкших к оружию пальцах.
И понёс по улицам
ветер мелодию эту,
Станет она
вечным как он скитальцем.
И рождались слова
неуверенные, не в рифму,
И сплетались с пылью,
и копотью близких взрывов.
Вдруг присел старик на асфальт
и схватился за сердце,
Посмотрел на небо,
и улыбнулся криво.
И повисла в воздухе
чёрной печалью нота.
Эту песню и музыку
разве теперь забудешь.
Отзвук этого блюза
до сих пор жив на этих улицах.
Иногда его слышат
ныне живущие люди.
Прошлое
Мы тогда ещё пили портвейн
33-й и три топора,
Мы считали количества дней,
Забывая, что было вчера,
Мы кому-то писали стихи,
Мы наивно встречали рассвет
И мы думали, кончатся дни,
А прошло уже тысяча лет.
Это тысяча лет без любви,
Это тысяча лет без тепла.
Мы как прежде взрываем мосты,
Чтоб согреться мы жжём города.
Это сто километров дождя,