– Ромеро? Не Ромео?
– Может, там была опечатка. Прослушивание двадцать второго сентября. Не хочешь попробовать?
– Возможно, – очень может быть. Мне нравилось на время исчезать под маской кого-то другого, к тому же внеклассные занятия добавляют баллы к заявлению в колледж. – Хотя они наверняка опять дадут мне роль дворецкого или рассказчика.
Мой рост ограничивал для меня круг возможных ролей. В большинстве случаев мне доставались мужские роли.
– У них будет два представления в декабре, в конце семестра. А выпускной бал запланировали на конец апреля.
– Тогда у меня еще куча времени, чтобы найти высоких парней и сходить с ними на свидания, – я чувствовала облегчение.
– А ты уже начала составлять список потенциальных кандидатов?
– Не-а. Ждала, когда ты придешь и поможешь мне.
– Пейтон, я не могу взглядом определять, кто выше – какой там высоты он должен быть?
– Шесть футов и три дюйма как минимум.
– Ну так вот, я не могу измерять рост одним только взглядом. Это твоя суперспособность.
Я взяла разлинованный блокнот, написала наверху страницы «Список высоких парней» и дважды подчеркнула. Я сомневалась, что мне понадобится такой длинный лист бумаги. Скорее всего, подходящих мне кандидатов можно будет пересчитать по пальцам одной руки.
– Итак, номер один, Джей Янг, – я записала его имя.
– Он уже занят, – напомнила Хлоя. В чем не было необходимости.
Грустно, но верно. Я зачеркнула его имя.
– Тим Андерсон, – произнесла я, добавляя второе имя. – У него рост шесть футов и шесть или семь дюймов. – Крошка Тим был самым высоким парнем в нашей школе. – Почему его называют Крошкой Тимом, а меня Большой Пи?
– Это одна из тайн Вселенной. – Хлоя собрала наши чашки, аккуратно стряхнула крошки в мусорное ведро и направилась в ванную, вход в которую находился прямо в моей комнате. Она знала, как сильно я ненавидела беспорядок.
– Как насчет Дилана Джонса? – Я прикусила кончик карандаша, раздумывая. – Он, наверно, как раз достает. Когда стоит прямо.
Как и я, Дилан сутулился. Я записала его имя, взяла полотенце для посуды и последовала за Хлоей.
– Мне нужна дыба, – сказала я, вытирая чашку, – чтобы растягивать парней. Как те, что использовались в Средние века.
– Мне казалось, их использовали для пыток, а не для исправления осанки.
– В любом случае они бы удлинились.
После того как мы убрали посуду и снова сели на мою кровать, я спросила:
– Ты можешь вспомнить кого-нибудь еще?
– Это скучно, – пожаловалась Хлоя.
– Да, я знаю. Но это надо сделать, подруга. Я должна выиграть это пари. Мне нужны деньги.
Они на самом деле мне не помешали бы. Но я также чувствовала заманчивость – чуть больше, чем легкую – идеи, что стану ходить на свидания с высоким парнем, танцевать с кем-то настолько высоким, что моя голова будет лежать у него на груди или плече, вместо того чтобы его голова болталась где-то на уровне моей груди.
В диаграмме Венна[32] по свиданиям пересечение кругов «Что привлекает парней в девушках» и «Что привлекает меня в парнях» оказалось совсем крошечным, и потому мой опыт свиданий основательно ограничен. Я вообще ходила на свидания лишь с четырьмя парнями, и ни один из них не был таким же высоким, как и я.
Я впервые поцеловалась в десятом классе. Карлос еле доставал макушкой мне до ключиц, поэтому нам пришлось сесть, чтобы удобнее целоваться. Но даже сидя мне пришлось наклоняться вперед. Медленные танцы с ним казались мучением, а когда он зарылся лицом между моих грудей и начал громко тарахтеть, все выдуманное мной влечение к нему моментально сошло на нет.
Дольше остальных продлились мои последние отношения – если их вообще можно так назвать – с Уэйном, высоким почти настолько, чтобы смотреть мне прямо в глаза. У нас было целых пять свиданий, на трех из которых мы играли в World of Warcraft[33] в подвале его дома. Два других прошли на домашних вечеринках, где он большую часть вечера танцевал с другими (низкорослыми) девушками.
С тех пор у меня больше не было свиданий, и я никогда не встречалась с парнем выше себя. Так что, если бы я смогла преодолеть собственную неуверенность, пари могло бы даже стать забавным.
Стук в дверь выдернул меня из моих фантазий.
– Девочки, привет! – донесся голос мамы из-за двери. – Хлоя, это ты?
– Да, миссис Лэйн!
В дверь снова тихо постучали:
– Можно мне войти?
Я вздохнула и пошла открывать. Мама вошла, прижимая к груди бирюзовую плюшевую игрушку.
Глядя на нее в моей комнате, я ощущала привычный спазм раздражения. Ее подстриженные самостоятельно волосы, уже с сединой на висках, нуждались в мытье. А ее помада, похоже, в спешке нанесенная в честь присутствия Хлои, уже растекалась по складкам возле рта. Маме было еще только сорок с лишним – почти на десяток лет меньше, чем матери Хлои, но она выглядела намного старше.
– Да? – спросила я. – Что тебе нужно?
Хлоя бросила на меня взгляд, отчетливо говорящий, что она считала мое поведение грубым.
– Я хотела поздороваться с Хлоей, Пейтон. Это разрешено?
– Как у вас дела, миссис Лэйн?
– Очень хорошо. Очень-очень хорошо, спасибо, что спросила. Смотри, что я сегодня нашла, – она помахала мне мягкой игрушкой. – Помнишь его? Это тот милый монстр, которому не нравилось пугать детей, из того фильма. Как его звали?
– Салли, из «Корпорации монстров», – ответила Хлоя. – Я обожала этот фильм.
– Да, верно! – со счастливой улыбкой сказала мама, усаживая игрушку на комод. – Пейтон называла его монстр Солли. Это была ее игрушка, до того как…
– Она мне не нужна, – быстро ответила я.
– Не нужна? – переспросила мать, словно я только что отказалась от первого приза в государственной лотерее. – Но почему?
– Мам, просто посмотри на нее, – у монстра остался один глаз, мех истерся и засалился, а одна лапа безвольно свисала, потому что из нее высыпался наполнитель. – И еще: мне уже семнадцать, я не ребенок.
Я не собиралась обижать маму, но моих слов хватило, чтобы она поджала губы, а ее глаза наполнились слезами. Хватило, чтобы я почувствовала себя виноватой и сказала помягче:
– Но спасибо, что подумала обо мне.
– Я берегла его все эти годы. Я думала, ты захочешь вернуть его себе – это так сентиментально.
– Я не сентиментальна. Ты это знаешь.
– Он бы так прелестно смотрелся тут, – она подвинула мягкую игрушку к центру комода. – Привнес бы сюда немного жизни, видишь? Твоя комната такая пустая, такая стерильная.
– Она не пустая. И не стерильная. Она чистая.
Я обожала свою комнату. Она была моим личным пространством, где я могла расслабиться и быть собой. Я держала ее в чистоте и порядке – в немного маниакальной манере, как считала Хлоя, что я страдаю обсессивно-компульсивным расстройством в легкой форме. Я любила простоту в обстановке: постельное белье серо-голубого цвета, такие же занавески, одна большая подушка из фиолетового вельвета в изголовье. На стенах – ни постеров, ни фотографий, и я старалась не загромождать горизонтальные поверхности. Здесь не бывало бардака, типичного для комнаты среднестатистического одичавшего подростка, и, полагаю, моей маме она казалась довольно спартанской. Но комната была моим приютом и убежищем.
– А что ты шьешь? – спросила мать, разглядывая лужицу небесно-голубого шифона у «Зингера».
– Пытаюсь сделать шарф, – «пытаюсь» было тут ключевым словом. Прижимная лапка и игла по-прежнему заедали, оставляя огромные узлы из нитей на легкой ткани.
– Я умела шить, когда была юной, и могла бы помочь тебе.
– Нет, спасибо, я разберусь.
– Я могла бы купить тебе какую-нибудь ткань, – продолжила мать, в то время как Хлоя напряженно переводила взгляд с одной из нас на другую.
– Не надо, спасибо. – Моя мать уже потратила на онлайн-покупки больше, чем мы могли себе позволить.
– Я нашла отличный сайт, он называется «Шьем Счастливо» – отличное название, правда? И у них там огромная распродажа, так что…