Повозка уже была видна, а значит, тем, кто внутри, хорошо была видна я. Беспомощно оглянувшись по сторонам, я поняла, что бежать некуда. Поле тянулось до горизонта справа и до кромки далекого леса слева. А по дороге не уйти: повозка на двигателе всяк едет быстрее.
Но сдаваться Нейбу – а я почему-то не сомневалась, что в повозке меня догоняет именно управляющий – я не желала. В отчаянии свернула с дороги и бросилась бежать через поле к лесу, хотя понимала, что это не спасет. Почти сразу пришлось бросить чемодан, а мгновения спустя я услышала резкий окрик:
– Стоять!
И следом что-то громыхнуло. Так грозно и так громко, что я не смогла определить, откуда взялся такой звук. Подумать оказалось некогда: за звуком удара по земле прокатилась дрожь, а стоило мне почувствовать ее, я замерла на месте. Как будто кто-то крепко схватил меня за лодыжки, удерживая на месте, а я вся – окаменела. Даже дышать стало трудно.
Застыв как статуя, я обессиленно ждала, не имея возможности оглянуться, пока господин Нейб не появился в поле моего зрения. А следом за ним меня обошел и Глен, который выглядел еще бледнее обычного. Он держал в руках мой чемодан.
– Так-так-так, – протянул управляющий, вставая прямо напротив меня и складывая руки на трости. – И куда же мы бежим, а?
Я смотрела на него с ужасом и безысходностью, понимая, что попытка провалилась и теперь меня не ждет ничего хорошего. Вероятно, порка, избиение и изнасилование, которыми пугала Галия, еще покажутся цветочками.
– Что, язык проглотила? – повысив голос, спросил Нейб. – Не прикидывайся, эта штука только лишает возможности двигаться, но не говорить.
Сообщая это, он приподнял трость. Заметив мое недоумение, милостиво пояснил:
– В том, чтобы работать на мага-стихийника, есть свои плюсы. К работе прилагаются артефакты, заряженные магией хозяина. И это не все, что умеет моя трость. Так что отвечай, дрянь, на кого ты работаешь и что вы задумали?
От такого поворота допроса я окончательно потеряла дар речи без всякой магии. О чем он вообще говорит?
Нейб демонстративно приподнял трость, явно собираясь пустить ее в ход снова, и я испуганно выпалила:
– Ни на кого!
– Ответ предсказуемый, но неверный, – процедил управляющий сквозь зубы. – Глен.
Он не сказал больше ни слова, но лакею этого и не требовалось: он проворно расстегнул мой чемодан и просто высыпал все содержимое на землю. Нейб поворошил одежду тростью: платья, белье, чулки – все раскидал по сторонам, словно искал что-то. Но не нашел.
Я стиснула зубы от досады и обиды. Конечно, я отобрала для побега самые любимые и самые удобные из имеющихся у меня вещей.
– Значит, сама ничего с собой не взяла, – констатировал Нейб. – Или оно не в чемодане.
Он шагнул ближе и засунул руку мне в карман. Сначала в один, потом в другой. Из второго и вытащил ожерелье и деньги.
– Сувенир на память, надо полагать? – усмехнулся издевательски, перекладывая найденное себе в карман. – А откуда столько денег? Снова скажешь, что ни на кого не работаешь? Кто их тебе дал тогда?
Я промолчала, поскольку поклялась Галии не выдавать ее. Управляющий долго сверлил меня взглядом, но, так и не дождавшись ответа, скользнул им ниже.
– Может быть, у тебя еще что-то припрятано, а?
Он потянулся рукой к пуговицам платья. Оно застегивалось под самое горло и расстегивалось почти до пояса, поэтому его было очень удобно надевать и снимать. Нейб принялся расстегивать пуговицу за пуговицей, внимательно следя за моей реакцией.
А что я могла сделать? Не то что его руку оттолкнуть, а даже собственные сжать в кулаки не получалось. Я смогла лишь закусить губу и опустить глаза, тяжело дыша. Было мерзко, обидно и страшно.
Расстегнув все пуговицы, Нейб обшарил мою грудь в поисках чего-то, спрятанного за пазухой или в нижнем белье. К счастью, из-за онемения я почти не чувствовала его прикосновений, а потому, закрыв глаза, смогла достаточно дистанцироваться от происходящего.
– Опять ничего. Значит, что-то должны были забрать твои сообщники. Что это? Зачем они приходили?
Он грубо схватил меня за подбородок и поднял голову, пытаясь поймать взгляд, но я только крепче сжала веки, окончательно переставая понимать происходящее.
– Молчишь? Ладно, разберемся с тобой дома. Сам генерал Шелтер и разберется. Глен, тащи ее к машине.
Отдав приказ, управляющий первым поковылял обратно к повозке. Конечно, не потрудившись застегнуть обратно ряд мелких частых пуговиц.
Глен бросил на землю чемодан, перехватил меня за талию и потащил как огромную куклу. Мои вещи остались лежать на земле, а по дороге с меня слетели и туфли. К глазам снова подступили слезы, но на этот раз я не позволила им пролиться. Перед Нейбом и Гленом я плакать не хотела.
Глава 4
Оцепенение сошло еще в повозке, но зашевелилась я только тогда, когда впереди показался особняк генерала Шелтера: потянулась дрожащими руками к пуговицам платья. В доме, несмотря на ранний час, повсюду горел свет, а значит, вся прислуга уже разбужена. Похоже, мой побег наделал много шума, чего я никак не ожидала.
Как вообще его обнаружили? Я была уверена, что у меня есть время как минимум до завтрака. И то я сейчас спускалась к нему сама, поэтому меня хватились бы только тогда, когда поняли бы, что я так и не появилась на кухне. Но сейчас было еще слишком рано, обычно в это время не вставала даже Галия. А ведь сначала меня искали бы по дому.
Если только сама Галия меня и не выдала тому же Нейбу, испугавшись последствий своей внезапной доброты. Нет, об этом мне думать не хотелось.
К дому пришлось идти самой по холодным камням лестниц и площадки перед входом. Конечно, за день все разогревалось достаточно сильно, но сейчас, в рассветный час, казалось ледяным.
В холле нас ждали и Морроу, и госпожа Холт, и даже Мария. Галию я приметила не сразу, она пряталась в дверном проеме, и по испугу на ее лице я поняла, что это не она меня выдала. Я едва заметно качнула головой, пытаясь дать ей понять, что про нее я ничего не сказала.
Дворецкий печально хмурился, а экономка стояла в холле с каменным лицом как портрет самой себя, зябко кутаясь в ночной халат.
Никто не проронил ни звука, пока я шла под конвоем Нейба и Глена к широкой главной лестнице.
Меня отвели в комнату, где и заперли. На прощание, уже когда лакей вышел, Нейб повернулся ко мне, самодовольно усмехаясь.
– Я же говорил, что доберусь до тебя. Генерал Шелтер узнает обо всем в ближайшее время. Он сам решит, что с тобой делать.
Заявив это, он вышел из комнаты, тяжело опираясь на трость. А я, стянув с кровати покрывало, закуталась в него, поскольку успела замерзнуть, и забралась с ногами на любимый подоконник. В саду уже вовсю чирикали ранние пташки, становилось все светлее – начинался новый день, но было ощущение, что для меня он не наступит. Я навсегда останусь в безысходности ночной дороги где-то между домом генерала и железнодорожной станцией, на пути к спасению, до которого не добраться.
Я чувствовала себя опустошенной. Столько сил потрачено – и все впустую. Именно этого я боялась когда-то, оставаясь в Оринграде, хотя мечтала уехать. Я боялась провала, боялась, что ничего не получится и мне придется с позором вернуться домой. И вот теперь я пережила этот позор в миниатюре. Только, вероятно, последствия окажутся куда более серьезными. Как там сказала Галия? Самое малое – высекут. Меня пугало не это. Пугало, что ветер велел бежать, а я не смогла. Что теперь меня ждет?
И о чем же все-таки говорил Нейб? О каких-то сообщниках, о чем-то, что они взяли, а могла взять я… Для меня это звучало как бред.
Свет на эту загадку пролила Мария, которая пару часов спустя принесла завтрак. Было видно, что ее обуревают противоречивые эмоции: с одной стороны, она уже привыкла сплетничать со мной, с другой – теперь я вроде как находилась под арестом господина Нейба и со мной не следовало обсуждать происходящее в доме.