Одной из основ нашей победы стало генное улучшение солдат. До сих пор на уроках истории иногда наворачиваются слезы, когда профессор рассказывает о героизме воинов – тех, которые позволяли себе ампутировать конечности и присоединять к нервным окончаниям кибернетические механизмы. Первые образцы даже не прошли проверку, но люди шли на этот риск, потому что за их спинами оставалось все человечество. У них не было права на страх или отступление, они позволяли уродовать себя, иногда обрекать на мучительную смерть, чтобы получить с некой долей вероятности возможность выстоять против вооруженного дерьяка. Эти первопроходцы и стали теми, кто повернул ход войны, хотя жертвы среди них были неисчислимы.
Однако на этом эксперименты не прекратились. Ученые тоже работали без сна и отдыха – механизмы совершенствовались почти ежедневно. Теперь уже апгрейд проходил с меньшими рисками и намного большей эффективностью. Конечно, параллельно проводились и генные эксперименты. И выяснилось, что кровь наших врагов при переливании в незначительных дозах создает мощный эффект – органы, иммунитет, выносливость человека менялись. На саму трансформацию требовалось время – иногда месяцы, но зато результаты превзошли все ожидания. Тогда и были созданы первые оборотни – земляне с измененной ДНК. На их счету и полная победа над дерьяками. Пока флот вычищал все звездное пространство вокруг наших планет, оборотни уничтожали вражеские отряды на поверхности. И этим мужчинам и женщинам не было равных. Героям слава! О чем их потомки не забудут никогда, но…
Но когда конфликт был улажен, а других угроз не обнаружилось, то ветеранам стало не так-то просто влиться в социум. Если солдаты с протезами тут же получили огромные пенсии или должности – на контроле границ или в полиции, поскольку у них только руки и ноги стали железными, а мозги оставались вполне себе человеческими, то с оборотнями ситуация оказалась куда более проблематичной. Они уже не были людьми в полном смысле этого слова, даже родня вернувшихся не могла найти с ними общий язык. Они только выглядели привычно, но в сознании являли собой смесь хомо сапиенс и дерьяков. Например, берсерки – беспощадные, жестокие, как совсем недавние враги. Гора мышц и сто двадцать килограммов чистой злости. Да и другие виды оборотней были не намного лучше. А дети их наследовали и их способности, и их нечеловеческое мышление. Потомки первых оборотней иногда продолжали мутировать, но все же в рамках своего вида – а вид они наследовали только от одного родителя. Какое везение для эволюции! Ярость берсерка, перемешанная с хитростью перевертыша или склонностью к извращениям ракшаса – это было бы совсем за гранью.
Поначалу местные терпели все их закидоны, памятуя о недавних подвигах. Но чем дальше отдалялась в прошлое победа, тем больше бросались в глаза их преступления. Уже лет через двести после последнего трупа дерьяка на последней освобожденной планете оборотни стали нежеланными гостями в мирных городах и крестьянских деревнях. А со временем и правительственно вынуждено было отреагировать на бесконечные жалобы и осознанно пойти на дискриминацию. Теперь оборотни могли получить легальный статус, но притом постоянно находиться под контролем и согласиться на вживление подкожного чипа. За все эти «благости» они могли хотя бы получить работу – в охране, в полиции, службе спасения, где до сих пор высоко ценились их навыки. Но все, кто отказался – а их очень много – вынуждены добывать пропитание самостоятельно. И, конечно, в голову в первую очередь приходили криминальные методы. Берсерков нанимала мафия для кровавых разборок, перевертыши торговали наркотиками или промышляли мошенничеством, сару захватывали приграничные планеты и грабили космические корабли, ракшасы развернули индустрию секс-услуг до небывалых масштабов – они чаще всего и обвинялись в похищении людей. Победив одну угрозу, человечество создало себе новую – и с ней пока невозможно справиться.
О всеобщем отношении к оборотням говорило и то, что на первом курсе военно-полицейской академии, из более тысячи набранных курсантов числилось всего два оборотня. Один учился в моей группе – Одир Вейр. Легальный в четвертом поколении оборотень, ни один из предков которого не был замешан ни в одном скандальном расследовании, он все равно оставался изгоем. Но, возможно, здесь играла роль зависть: ведь на тренировках никто и близко с ним сравниться не мог. Преподаватели же относились к нему, как к прочим. Судя по всему, Одир после окончания получит и лучше распределение, и самые высокие баллы – только потому, что над его предками поизмывались ученые! Нам, простым людям, было непросто принять этот факт.
– Мне долго ждать ответа, курсант?
Я заставила себя еще приподнять подбородок и отчеканила:
– Берсерки не нападают группами, сэр! Они индивидуалисты!
– Неплохо, – вынужден был признать профессор, но не позволил мне насладиться похвалой: – Да вот только пока вы изволили почивать, я как раз и сообщал группе, что такие случаи бывают, хоть и в качестве исключений. И вы, курсант Джисс, если станете свидетелем подобного исключения, пополните ряды жертв, я уж не говорю о том, что никакой помощи населению не окажете. У вас пробел в образовании, курсант. Пробел, который будет стоить людям жизни.
Как же он любил преувеличивать!
– Я в ближайшее время заполню его, сэр!
– Заполните, заполните, – он не мог успокоиться, если учащийся после подобного не почувствует себя облитым помоями. – Да вот только это сигнал, курсант! Что вам блестящая карьера не особенно нужна. Что вас, с такой халатностью, лучше по распределению отправить туда, где люди вообще не живут – там от вас вреда хотя бы меньше будет. Не думали о том, что вам еще не поздно забрать документы и попытаться выучиться… ну хотя бы на уборщицу улиц?
– Никак нет, сэр!
– Жаль.
Иногда надо прикусить язык – всем известно. Но у меня что-то перемкнуло:
– Не знала, что на уборщицу улиц надо учиться, сэр!
Триш и еще пара студентов тихо хохотнули – безбашенные идиоты. Профессор соизволил махнуть рукой, разрешая мне занять место. Я сразу глянула на встроенное в парту табло. Минус 14 баллов. И сразу следом – минус 8. Первое – за незнание материала, второе – за поведение. Дерьяк меня дери, теперь отличную оценку в конце триместра я вряд ли получу. Перевела взгляд влево. На табло Триш красным цветом светилось «-1». А что поделать, курсант должен знать, когда можно хихикать, а когда лучше воздержаться.
Глава 2
Настроение у подруги не испортилось. Она и за обедом щебетала, что мой гормональный передоз надо срочно устранять. Желательно с помощью симпатичного старшекурсника, конечно. А можно вообще пойти ва-банк и напрямую обратиться с нижайшей просьбой к Эрку. Вообще-то, Триш обычно не отличалась такой ироничностью, но сегодня ее отчаянно несло. Хоть она и прикрывала все искренней заботой обо мне. Но последний ход был явным злорадством, не приукрасишь. Ей ли не знать, что я теряюсь, когда в одном предложении звучит «Эрк» и «нижайший»? Или «обратиться». Да какое угодно слово вместе с его именем выбивало меня из колеи!
История эта началась еще до обучения. Мы с Триш прилетели в Неополис, столицу всей Системы, из сравнительно небольшого города, тоже расположенного на Земле Первой, чтобы попытать удачу. И уже тогда договорились, что или поступаем в академию вместе, или вместе пытаем удачу где-нибудь еще. Население столицы приближалось к миллиарду, и для нас, после двухмиллионного городка, это было слишком непривычно. Мы и раньше дружили, а уж в подобном муравейнике вцепились друг в друга, словно были родными сестрами. И хоть раньше мы иногда ссорились, но здесь уже никогда не позволяли мелким стычкам вырасти в серьезный конфликт. Ближе все равно никого не было.