Однако реакция Эрка меня удивила. Когда уже вся компания побежала к перевозчику, чтобы отправиться в центр и погулять по парку, он сказал с непонятным нажимом:
– И что это было, Дая? Может быть, ты забыла, что Одир ракшас?
Я опешила:
– Не забыла, конечно. Эрк, неужели ты думаешь, что мне нравится Одир?
– Тогда какой смысл провоцировать в нем инстинкт?
– Но…
И я не смогла придумать, чем закончить. С одной стороны, Эрк прав – природа ракшасов известна каждому. Но с другой, у этой ревности нет и никогда не было никаких оснований! Эрку ли не знать? Притом я не стала продолжать по другой причине: это все есть следствие совсем другого раздражения. Эрк не хочет говорить о Тае прямо, и, возможно, подсознательно переносит свои страхи на любого. Даже Одира. Когда все закончится, ему самому станет смешно от таких мыслей.
Я заткнула чувство протеста поглубже, подхватила его под руку и потянула на себя, чтобы поцеловать в щеку. Добилась невольной улыбки. Так и надо поступать. Эрк ощущает неуверенность, и все, что обязана делать – давать ему уверенность с лихвой.
В остальном прогулка прошла успешно. Вдоволь нагулявшись, мы заглянули и в клуб, встретили там Чада. Милейшей картиной стала его очередная влюбленность – в Риссу, конечно. Ведь Рисса была уменьшенной и уж совсем изнеженной копией Триш.
– О, дерьяки, – она не могла скрыть восхищения. – Какие мускулы! Я все просила отца, чтобы нанял мне в телохранители берсерка! Я вся мурашками покрываюсь от одного твоего вида!
Ее законные телохранители стояли в нескольких шагах и то ли не слышали, то ли были приучены делать вид, что глухонемые. Почти как предыдущий. Я отвлекалась от терзающих мыслей, показательно смеясь над Чадом, который, совсем немного смущаясь, призывал:
– Так найми, принцесса, найми! Я и бесплатно готов охранять ото всех врагов такое сокровище! А может, для начала потанцуем?
Рисса прижала малюсенький кулачок к губам и рассмеялась.
– Поумерь пыл, громадина!
Чад по-детски насупился, потому я дружески хлопнула его по плечу и вмешалась:
– Наш друг только снаружи громадина, а внутри медвежонок плюшевый.
И ведь не сильно преувеличила. Если бы та же Рисса отодвинула ненадолго стереотипы, то тоже разглядела бы. А пока она смотрела на него только с большим любопытством и страхом – в точности так, как смотрели на него вначале мы с Триш. Но Рисса притом едва уловимо флиртовала. Похоже, ощущала себя в полной безопасности, а интерес не давал покоя. Через полчаса она даже согласилась отправиться с Чадом на танцпол, где уже кружил Одир, облепленный девицами, а Триш кружила рядом, изображая, насколько ей все равно. Я повернулась к Эрку. Да что со мной? Оставила любимого надолго без внимания. Пришлось сделать над собой усилие и тоже потащить его танцевать. Эрк улыбнулся только после того, как я положила руки ему на плечи, а потом встала на цыпочки, потянулась и поцеловала. Притворилась, что все правильно, что нет никаких сомнений в собственном счастье.
На самом деле предстоящее тяготило меня сильнее, чем я показывала. Мое подчеркнутое внимание ко всем остальным было лишь декорацией – отвлечением от тревожных мыслей. Но время бежало как никогда быстро. На третий день Эрк заехал за мной в академию, поцеловал, очень крепко обнял, но отговаривать не стал. И я была благодарна хотя бы за это, а то едва держалась.
Командор ожидал нас в лаборатории недалеко от центра города. И он тоже словно забыл о приветствиях и церемониях, сразу переходя к инструктажу:
– Сын, теперь лучше не вмешиваться. Останься в приемной. Нет-нет, – он решительно остановил Эрка. – Останься. Это приказ.
Эрк опустил лицо и выдавил:
– Потому что все может выйти из-под контроля.
Прозвучало не вопросом, а утверждением. Командор коротко вдохнул и просто кивнул.
– К сожалению, да. У нас нет исчерпывающей информации. И если что-то пойдет не так, то самое худшее, что может случиться, – это твоя паника.
Он был недалек от истины. Эрк уже сейчас выглядел болезненно бледным, а если меня ударит конвульсиями или другие побочные эффекты возникнут, то он не сможет сдерживаться. И Эрк не медик, он солдат. В данном случае придется положиться на ученых.
Командор мягко придерживал меня за локоть, когда вел по длинному коридору. Говорил уверенно, спокойно и будто заряжал меня этой гармонией:
– Больно будет, но все терпимо и очень недолго. Говори обо всех своих ощущениях, Дая. Даже незначительных. Там армия лучших ученых. Если уж они не смогут справиться с любой проблемой, то никто не сможет. Укол отмены действия тоже готов. На этот счет не беспокойся. Если связь установится, то мы не оставим тебя с ней навсегда. К сожалению, нам могут потребоваться дни или недели, пока мы не получим ответ на наш общий вопрос. Ты как, Дая? Настроилась?
Мы вышли в огромный зал с какими-то барокамерами и пустыми кушетками. Похоже на военный лагерь, а не на медпункт. Я по инерции прошла еще несколько шагов, а потом замерла, как вкопанная. Увидела человека в синем медицинском халате и с маской на лице. Он держал в руке шприц с иглой, которая показалась мне слишком огромной. Смесь крови Тая, адреналина и других ингредиентов – все в соответствии с древними рецептами. Я медленно перевела взгляд на ближайшую кушетку с ремнями – сейчас меня уложат туда, привяжут, чтобы случайно не дернулась. И всадят эту огромную иглу прямо в сердце, после чего я перестану быть прежней.
Все предыдущие дни я испытывала вяжущее волнение, но лишь теперь ощутила страх в полную силу – бьющий в затылок, морозящий кровь, доводящий до истерики. Я спонтанно отступила на шаг и крикнула:
– Нет, подождите, я не готова!
Командор повернулся ко мне и немного наклонился, чтобы голос его звучал тихо и без давления:
– Ты уже приняла решение, девочка. И ты боец. Не позволяй панике руководить. Вспомни о том, что значит твой поступок для человечества.
Я и не забывала. Все три дня я думала только об этом. И вспоминала войну тысячелетней давности – особенно период создания первых оборотней. Солдаты добровольно соглашались на эксперименты и пострашнее. И оборотни – они шли на уродование их ДНК, хотя впоследствии это означало для них невозможность вернуться домой, к своим любимым. И если бы не эти бесчисленные герои, то сейчас никого бы не было. Меня бы не было. Почему я даю себе право выбирать? Я кивнула и ответила как можно решительней:
– Я и не собиралась передумывать, командор Кири. Просто настраиваюсь.
И вдруг он рявкнул – да так громко, что подскочила не только я, но и все медики вокруг:
– Курсант Джисс, возьмите себя в руки и выполните свой долг!
Именно так он говорит с солдатами, когда посылает их на смерть. Не жестокость – необходимость. Меня, одеревеневшую, подхватили под руки и поволокли к кушетке, только там я начала сопротивляться, но это уже не имело никакого значения. Руки и ноги перетянули ремнями, один из санитаров расстегнул блузку и обнажил грудь. Другой тут же протер кожу дезинфицирующим раствором, и подошел тот самый – со шприцом в руках. И я расслышала, как он сказал сквозь плотную синюю маску:
– Все будет хорошо. В самом худшем случае у нас ничего не получится.
Врет. Он не может быть в этом уверен! Но я перестала думать вообще.
Боль оказалась не такой сильной, как я себе придумала. Но тишина вокруг оглушала. Уже через две секунды все было кончено. Но еще через две меня заколотило и бросило в жар. Я закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на ощущениях, но ничего не вышло – я потеряла сознание.
Глава 4
Понятия не имею, сколько прошло времени до того, как я открыла глаза. Но сначала сосредоточилась на ощущениях и потом вздрогнула от радости. Ничего, я ровным счетом ничего странного не ощущала!