И, взглянув на неё, добавил:
– Не переживай, всё у нас будет хорошо.
Может быть, он сам в этот момент верил в то, что говорил.
* * *
Виктор Ахромеев
Солнце давно встало, но лучи не били прямо в окно, а падали откуда-то сбоку По ним я прикинул примерное положение солнца и определил время. Выходило часов одиннадцать или двенадцать. Точнее я определить не мог. Правильно говорил отец, тренироваться каждый день надо, иначе внутренние часы собьются, хотя зачем тогда он мне свои наручные часы подарил?
– Витя, проснулся? – послышалось из соседней комнаты.
– Ага, а сколько времени?
– Тридцать пять двенадцатого.
М-да, почти угадал.
Я поднялся с кровати, оделся и вышел на кухню. Лика стояла, запрокинув голову и сжав пальцами ноздри.
– Ты опять за своё? – недовольно спросил я.
– Ах-ха армм… ух, – она откашлялась, резко тряхнула головой и улыбнулась. – Ой, не нуди, это новые капли, без побочных эффектов, всё нормально, – отмахнулась она.
– Ага, а потом тебя опять к магу тащить, память чистить.
– Да не ворчи ты, такого больше не повторится. Честное слово, – сказала Лика, а в глазах у неё уже горели огоньки, движения стали резкими, порывистыми.
– Ну-ну, – не хотелось мне с ней спорить сегодня.
Лика взяла чайник с кухонной плиты, потом достала с полки банку кофе, здешнего, не земного, и упаковку рафинада. Насыпала в чашку кофе, налила кипятка, распечатала сахар, протянула руку к упаковке. Два сахарных кубика зашевелились и прыгнули ей на ладонь.
Лика самодовольно посмотрела на меня.
– Вот это да, я поражён, теперь я тебя боюсь. Можешь идти в профсоюз магов, заменять миномётный дивизион. Только кофе сначала мне налей, чародейка, – попросил я.
– Раз мы такие скептики, сегодня обойдёшься без кофе. Тем более смотри сюда.
– Чего там? – спросил я, наблюдая за ней.
Она достала из-под стола белый пластиковый пакет и вытащила из него две консервные банки и одну маленькую канистру, литра на четыре.
– Нектарины, – прочитал я на одной банке, на которой были нарисованы жёлтые дольки каких-то неизвестных фруктов.
– Нектарины, – повторил я, – а что это такое?
– Это как персики, но только вкуснее.
– Персики?! Как? Откуда? До Прохода же ещё два дня!
– Ты забыл, я же волшебница.
– Лика, я серьёзно.
– Я тоже, – ответила она и, невинно пожав плечами, откинулась на спинку стула. – Ну ладно, – сжалившись, ответила сестра, – журналисты подарили с Внешней Земли. Они о нашей опере передачу делали и о Городе вообще. В этот Проход должны уйти обратно. А это часть моего гонорара. Правда, сначала предлагали вшивый земной кокаин, но я их послала.
– Это правильно, попробуем?
– Конечно, погоди, куда открывалку положила?
– Какая, на фиг, открывалка? – воскликнул я и подхватил со стола кухонный нож.
Одно движение правой рукой, три левой – и консервная крышка летит в сторону. Я поддел ножом половинку нектарина (они-то и были нарисованы на банке) и протянул Лике. Она взяла нож, а мне отдала вилку.
Я проткнул вилкой другую половинку, вытащил из банки, откусил кусочек.
– Вот ведь ***! – сказал я, когда снова стал воспринимать реальность.
– Без мата, господин офицер, здесь дамы.
– Как будто ты со мной не согласна.
– Положа руку на сердце, да! – честно призналась Лика. – Продолжим?
– Естественно.
Спустя какое-то время я спросил:
– А что во второй банке?
– Ананасы, – ответила Лика, – а в канистре вроде сок какой-то.
Это оказался не сок, а молодое вино, но тоже было вкусно.
После второй кружки вина Лика сказала, взглянув на часы:
– Ой, а мне пора, – она взяла чашку кофе и залпом допила.
– На репетицию, что ли? – спросил я.
– Ага, скоро большой концерт, надо готовиться. – Лика поднялась из-за стола. – Ананасы без меня не убивай, ладно?
– Обижаешь.
Лика чмокнула меня в щёку и пошла одеваться.
– Погоди, – крикнул я ей вслед, – а кроме ананасов есть еще еда?
– В холодильнике посмотри, – донеслось из коридора, а потом дверь открылась и захлопнулась.
– В холодильнике – так в холодильнике, – сказал я самому себе и налил ещё вина.
Не хотелось просто куртку надевать, чтобы в холодильник спуститься.
Через пять минут я стоял перед высоченной, обитой резиной дверью в подвале своего дома. В руках я держал канистру с вином и банку ананасов. Поставив всё это на бетонный пол, я потянул за длинную вертикальную ручку, поднатужился, и дверь с хлопком открылась. Изнутри раздавалось ворчание, как раз пустили ток в холодильник.
«Надо было все-таки куртку надеть», – подумал я и, взяв продукты, вошёл внутрь.
На потолке и на стенах намёрз иней, внутри было градусов десять ниже нуля, естественно. Найдя в холодильнике свою ячейку – третий этаж, третий подъезд, квартира семнадцать – и сбив лёд с дверцы, я открыл её.
Внутри лежали продукты разной степени готовности, а главное – большая сковорода грибов с картошкой. Отлично! Закинув в ячейку вино и ананасы (Господи, как приятно звучит!), я взял сковороду и пулей выбежал из холодильника.
Уже на улице, со сковородой в руках, я столкнулся нос к носу с Антоном, который вчера командовал дежурным отрядом у ворот.
– Здорово, Тоха! – крикнул я, протягивая свободную руку. – Ты что, только из караула?
– Да, – ответил он, поздоровавшись, – пришлось задержаться, тебе-то заступать через неделю.
– Не угадал, через двенадцать дней. А что случилось?
Кроме рейдов, обычно каждый разведчик, кроме выходов в рейды, сутки или двое дежурит у городских ворот или у другого важного объекта.
– Да, – махнул рукой Антон, – выступления были. Пришлые там и всякий сброд, в общем, ходили с плакатами и чего-то требовали. Денег хотят, скорее всего. Вчера только собирались, и сегодня вышли на демонстрацию, и вроде хотят завтра продолжить. В Центр их не пустили, вот они и ходили по Западной улице. Ну, меня и троих солдат отправили за порядком следить вместе с милицейскими, пока смена не подойдет.
Я задумчиво почесал голову. Пришлыми в последнее время стали называть не только тех, кто попал к нам с Внешней Земли уже после Прорыва, но и тех, кто хотел установить те же порядки, что на Внешней Земле.
– А что, их милицейские не разгоняют? – спросил я.
– Да дело в том, что послезавтра – Проход, с ним какие-то журналисты с Внешней Земли обратно возвращаются. Они вроде как репортаж делали о нашем городе и о всей Колонии. Расскажут обо всём на Внешней Земле, ну и про эти уличные акции тоже. Поэтому Администрация велела вести себя вежливо.
– А, знаю, – ответил я, – они про оперу, в которой поет Лика, тоже что-то снимали. Ты сейчас отсыпаться, в баню не пойдёшь?
– He-а, но вроде из твоих туда кто-то собирался. А сколько сейчас времени?
– Двенадцать ноль пять, – не глядя на часы, сказал я.
– Не угадал, – Антон улыбнулся, – двенадцать ноль три. Но, в общем, часа в два мы планировали собраться.
– Ага, понял, спасибо, что сказал, иди отсыпайся.
– Да не за что, счастливо.
Мы пожали друг другу руки, и Антон отправился домой, его ждала там семья. А я побежал к себе.
Дом у нас хороший, отец с матерью в нём жили ещё на Внешней Земле. Три комнаты, кухня, красные обои с золотым узором, их, правда, отец уже позже наклеил, дорогие были, заразы. А мебель – шкафы, столы, стулья, диваны – практически ничего не изменилось.
В кухне я быстренько поставил сковородку на плиту.
Уголь, на котором Лика грела воду для кофе, ещё не прогорел. Вытащив из духовки железную пластину с прорезями для воздуха, я опустил её на два крепления ниже, подсыпал на неё немного свежего угля из бумажного мешка в шкафу. Жар пополз от плиты. Масло на сковороде заскворчало. Пепел, упавший вниз на пол, я аккуратно смёл железной щёткой на совок и выбросил в раковину.
Плита, конечно, не газовая, как на Внешней Земле, но хорошая. Только недавно дымоход поменяли, даже я гари не чувствую. Хотя, конечно, чёрная труба, уходящая в стену, вид портит.
«Надо покрасить», – подумал я, помешивая картошку.
Еда разогрелась, я положил разделочную доску на стол, на неё поставил сковороду, и, уплетая картошку с грибами, стал размышлять о планах на вечер.