– Я могу помочь? – спросил он вкрадчиво, появившись буквально из ниоткуда.
Он редко повышал голос. “Отец учил меня, что люди усваивают только то, что говорится спокойно и тихо, Катюша, – объяснял он, улыбаясь и медленно приближая своё лицо к Катиному. – Никогда не кричи. Учись добавлять словам веса, и ты сможешь легко добиваться своего”. Он говорил, и капли холодного пота ползли по спине. Говорил, и она сжимала зубы, чтобы не закричать. Её колотило, как в лихорадке, а он был спокоен и улыбался.
Но в ту минуту, когда Катя стояла в тени деревьев, размазывая по лицу слёзы пополам с дешёвой тушью, казалось, что ангел сошёл с небес, чтобы спасти несчастную дурочку из безвыходной ситуации. У ангела были очень тёмные, почти чёрные, глаза, высокий лоб мыслителя и длинные пальцы музыканта.
– Что-то произошло?
– Я… не могу… найти… банкетный зал… – всхлипнула Катя.
– Стоит ли так убиваться?
Улыбка. Дракон очаровал Катю тем, что совершенно не был похож на её бывшего мужа, маменькиного сынка и разиню, который не мог самостоятельно решить пустяковой проблемы вроде оторвавшейся пуговицы. Дракон просто взял её за руку и повёл, как будто ему было заранее известно, какой именно адрес ей нужен. Он был уверен, и его уверенность передалась Кате. Слёзы высохли, и она украдкой пыталась привести в порядок лицо.
– Вы москвичка?
Катя неопределённо мотнула головой – не любила признаваться в том, что приехала с Урала.
– И как вам Москва?
Что-то насторожило Катю в его тоне – всего на одну секунду. Что-то ненормальное было в том, как он читал её, угадывал мысли, движения, даже в том, как он мгновенно подстроился к темпу ходьбы.
– Вы замужем? Где учились? Кем работаете?
Он бросал вопросы, как тяжёлые арабские мячики, не давая возможности прийти в себя и собраться с мыслями. Катя ни на секунду не задумалась о том, что он – совершенно незнакомый мужчина – по-хозяйски держал её за запястье.
–
Вам сюда, – Дракон подвёл Катю к двухэтажному зданию с большими витринами голубого стекла, распахнул перед ней тяжёлую дверь, но руку так и не отпустил.
Катя стояла столбом, соображая, как поскорее и повежливее распрощаться с этим типом.
– Я бы хотел поводить вас по Москве.
У него была странная манера говорить – заунывная, убаюкивающая, как у известного кинорежиссёра. За несколько минут, пока он тащил Катю по дворам к ресторану, она успела проникнуться к нему некоторой симпатией, но оставлять номер телефона не хотела. Она ощутила холодок в затылке, как в детстве, когда незнакомый дядька обещал показать им котят в подвале соседней пятиэтажки.
“Доверяй первому впечатлению”, – говорила Катина мама. Катя была рационалистом и не верила в интуицию, хотя иногда случались престранные вещи. Мама брала стакан, а она уже знала, что он выскользнет из ее руки и разобьётся. Троюродного брата Вовку с песнями и плясками провожали в армию, а Катя плакала навзрыд, забившись в угол, потому что была уверена – он не вернётся. Так и случилось: ночью обрушилась стена казармы, и Вовке размозжило череп. И после всего этого Катя все ещё считала глупостью доверять чутью. О, как она ошибалась!
– Вы прекрасно выглядите. Оставьте мне номер телефона, – попросил Дракон уже без экивоков, по-прежнему не отпуская её руки.
Кругом были люди, в толпе мелькала серая форменная куртка полицейского, наверное, подними Катя шум, Дракон поспешил бы ретироваться. Но она впала в ступор. Ведь, в конце концов, он не делал ничего плохого.
“Приличные девочки не кричат на улицах, – сидело в голове. – Тем более, никто не собирается причинять тебе вред”. Но в ту минуту она как нельзя лучше понимала девчонок, которые не зовут на помощь, когда их тащат в машину или лесопарк. Они молчат не от шока, им просто стыдно, неудобно кричать. Нам с детства внушают, что поднимать шум в общественном месте неприлично. И мы не шумим, пока не станет слишком поздно.
Неожиданное избавление явилось к Кате в лице кудрявой подружки невесты Яны. Вытирая бумажной салфеткой пот с выпуклого загорелого лба, она летела к выходу, то и дело поскальзываясь на непривычно высоких каблуках.
– Катька! – крикнула она издали. – Ты спятила? Тебя все обыскались. Давай сюда, срочно!
Рука Дракона разжалась. С улыбкой он пожелал хорошего вечера и испарился. Катя потом так и не могла вспомнить, сказала ему “спасибо” или нет.
Эта история могла бы закончиться там, на пороге банкетного зала, в душистых объятиях Яны. Но Дракон не был похож ни на одного человека, которого она знала.
Дней через пять в Катиной квартире раздался телефонный звонок. Она вернулась с работы, успела проглотить бутерброд и пол-литровку кефира, после чего намеревалась забраться с ногами на продавленный диван и почитать часика два что-нибудь для души.
Но не успела она зажечь торшер, как затарахтел домашний телефон. Домой в ту пору уже почти не звонили, у всех были сотовые, лишь изредка объявлялись друзья умершей матери квартирной хозяйки или телефонная служба напоминала о необходимости внести ежемесячный платёж. Кати могло не оказаться дома, она могла не ответить на звонок или попросту не успеть поднять трубку. Но она успела.
–
Алло!
Катя собиралась отчеканить что-то вроде: “Нет, Лариса Викторовна умерла, Ирина здесь больше не живёт, если хотите, могу дать новый телефон”. Она даже присела на край тумбы и взяла в руки записную книжку, чтобы продиктовать номер Ирины, но на другом конце провода раздался вкрадчивый голос Дракона:
–
Катенька? А я вас нашёл.
Она вздрогнула. Было в этом что-то пугающее. Некстати вспомнился старый фильм с Бельмондо, где несчастная женщина, выведенная из равновесия звонками маньяка, выбрасывается из окна.
–
Кто это?
–
Надо же, не узнали… А коллеги говорят, что голос у меня особенный, запоминающийся, – он назвал своё имя.
–
Ах да, – понимая, что дальше притворяться бесполезно, Катя затараторила, – я, кажется, забыла поблагодарить…
–
Ваши прелестные глаза сделали это за вас.
Катя прекрасно видела своё отражение в зеркале: полноватая, с расплывшимся овалом лица, крупным деревенским носом и маленькими глазами в окружении белёсых ресниц. Она всегда знала, что не красавица, но то был один из худших периодов в её жизни.
–
Вы давно были в Царицыно?
“Вообще не была”, – едва не вырвалось у неё, но она вовремя осеклась. Нужно поддерживать реноме.
–
Довольно давно, когда только приехала…
И снова промах! В прошлый раз Катя ушла от ответа на вопрос о том, москвичка она или нет. В чём она точно не была сильна, так это в притворстве и создании интересного образа. Она всегда говорила, что думала. Совсем как мама. И всё же маму – такую – папа любил. Почему бы и ей не попробовать быть собой? Разве она, Катя, недостаточно много притворялась, разыгрывая перед первым мужем циничную и нахальную богемную девицу? Впрочем, удавалось ей это не очень хорошо.
4
Таня ещё спала. Даже в младенческом возрасте она была спокойной и редко будила Катю плачем. Наверное, берегла.
Катя спустила ноги на паркетный пол. Папа говорил, что деревянный пол не бывает холодным. Он ошибался. Считается, что с годами понимаешь правоту родителей, но она всё чаще убеждалась, что они были не правы.
Она держала босые ноги на полу, пока они не покрылись гусиной кожей – хотелось почувствовать, что она в своём доме, а не в драконьем гнезде, где в каждом углу прячутся монстры.
На полу в доме Дракона лежал гладкий линолеум в белый и чёрный ромбик. Сначала он хотел уложить паркет, но вскоре понял, что не хватит ни денег, ни умения, а нанимать рабочих не захотел. “Мужчина должен сам обустроить свой дом!”, – говорил он, загораживая шкафом пузыри на обоях. Танюшка ползала по брошенному на холодный бетон старому ковру. “В доме, куда мы принесём мою дочь, всё должно быть идеально!”